Геннадий Мисан нуждается в представлении только новичкам в дайвинге. Читателям нашего журнала и тем, кто увлекается дайвингом серьёзно, не нужно рассказывать, кто он в российском, а если точнее, сибирском-байкальском дайвинге. И не просто дайвинге, а в техническом дайвинге, самом сложном и действительно опасном виде подводной деятельности.
Статья Геннадия «Трим или не трим — вот в чём вопрос» в 4 номере журнала, «взорвала» спокойствие тех, кто считает, что знает всё в технодайвинге. Бурная дискуссия и полемика с автором на журнальных страницах в Фейсбуке показала, что тема, которую затронул Геннадий, по-настоящему интересна и важна. И это естественно: кому, как не Геннадию, дайверу с гигантским опытом, постоянно практикующему инструктору, делиться с нами своим ценнейшим опытом и порой «сотрясать» устои и стереотипы?
Мы решили опубликовать статью Геннадия, ранее опубликованную в других уважаемых изданиях, так как она нисколько не потеряла актуальности, и, надеемся, вызовет такой же живой отклик и обсуждение у читателей «Предельной глубины», как его статья в прошлом номере.
Редакция «Предельной глубины»
.jpg)
ПРЕДИСЛОВИЕ ПРИ ПЕРВОЙ ПУБЛИКАЦИИ В ДЕКАБРЕ 2009 ГОДА
Не все технические погружения заканчиваются счастливым возвращением на сушу. Часто непредвиденные обстоятельства вносят свои коррективы, и скрупулезно продуманный дайв-план идёт насмарку. Как поведёт себя человек на грани жизни и смерти? Бросит всё на произвол судьбы и безропотно покорится своей участи? Или будет бороться до конца, пытаясь найти решение возникших проблем?
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА. СЕНТЯБРЬ 2021 ГОДА
Полная формулировка эффекта Даннинга — Крюгера звучит так: «Люди, имеющие низкий уровень квалификации, делают ошибочные выводы и принимают неудачные решения, но не способны осознавать свои ошибки в силу своего низкого уровня квалификации». Непонимание ошибок приводит к убеждённости в собственной правоте, а следовательно, повышению уверенности в себе и осознанию своего превосходства. Таким образом, эффект Даннинга — Крюгера является психологическим парадоксом, с которым все мы нередко сталкиваемся в жизни: менее компетентные люди считают себя профессионалами, а более компетентные склонны сомневаться в себе и своих способностях.
Отправной точкой своих исследований Даннинг и Крюгер назвали знаменитое высказывание Чарльза Дарвина: «Невежество чаще рождает уверенность, нежели знание».
С этим эффектом я в полной мере столкнулся после публикации этой статьи в далёком 2009 году и недавно, после публикации своей новой статьи «Трим или не трим — вот в чём вопрос». Я склонен сомневаться, поэтому и появились эти статьи. Заодно появились и «профессионалы», заклеймившие обе мои статьи позором.
Конечно, сейчас в этой старой статье можно найти некоторые для меня смешные вещи, например, комбинация газов. Или, например, фото, где я нахожусь на корабле с кучей нацепленных стейджей, причём справа и слева. Не знаю, почему я прицеплял все стейджи на корабле. Мы прекрасно умели и умеем снимать и надевать их в воде и под водой — это часть программы подготовки. Уже давно у меня вызывают сожаление технодайверы, надевающие стейджи на судне и снимающие их там же. Я считаю, что это очень низкий уровень подготовки. Мы даже при погружениях с дрейфа прыгаем со стейджами на шлейке, а затем располагаем их как положено — два слева, остальные на шлейке.
.jpg)
О байкальском дайвинге
Классический байкальский дайв–сайт — это неглубокий шельф, длиной метров 10-200, переходящий в вертикальную стенку. Совсем отвесных стенок, уходящих на глубины более 100-120 метров, известно всего шесть. Обычно, чтобы гарантированно упасть на глубину больше 100 метров, приходится вставать на край свала и отходить по поверхности, пока стенка не исчезнет из вида, а потом ещё метров 30-40. То есть падение всегда проходит в бездне, без каких-либо ориентиров, а начиная со 110 метров (если видимость плохая, то и с 50) ещё и в полной темноте. Всплытие начинается вдоль дна, по уклону, потом вдоль стены. Погружение «по верёвке» я не люблю и для себя не практикую. Падение — всего несколько минут, а потом полуторачасовые деки в «синьке». С ума можно сойти! Кто нырял на Байкале, поймёт меня.
Свободное падение и всплытие — это наслаждение совершенством природы. Красота неописуемая, когда с сотки смотришь вверх или вниз, а там — живописные каньоны, горные хребты, гроты. Такая манящая строгая красота.
Температура воды на глубинах свыше 60 метров всегда не больше 4℃. На поверхности — зависит от времени года. В декабре-январе — +1...+2℃. И что интересно, такая же температура в это время и на всей доступной (для тримиксников) глубине.
Как всё планировалось
Почему я запланировал погружение на январь? Ответ банален. Такие погружения не делаются на раз-два. Вроде проснулся с утра, подумал «а не нырнуть ли мне сегодня», приехал в дайв-центр, покидал снарягу в машину, час делов – и ты уже на Байкале. Ныряй!
Лето и осень я был загружен работой. Подобные дайвы требуют как серьёзной самоподготовки, так и подготовленных напарников. Своё предыдущее погружение на 154 метра я делал соло. Была только страховка на поверхности, и в середине дайва ко мне спустился страхующий, чтобы посмотреть, всё ли в порядке. Другие дайвы на 100-140 метров я делал только со страхующим на поверхности. (Я не беру в расчёт дайвы, связанные с курсами и глубоководным сопровождением). Сейчас не думаю, что это было правильно.
Плечо напарника — это не щит от проблем, но это мощная психологическая поддержка и реальная помощь.
Страхующие
Татьяна Опарина (ATD TDI, Advanced EAN Instructor IANTD), Андрей Слепнев (ATD TDI), Сергей Половников (просто дайвер).
Газы
TM8/67 (спарка 12*2), TM14/50 (деко 12 л, аллюм.), TM32/20, EAN60 (с него же поддув костюма), O2. На корабле — резервный кислород и ЕАN50, на случай потери декогазов.
Снаряжение
Костюм: HD Pro Dry Trilam Bare + сухие перчатки, поддёва: водолазное верблюжье белье + Weezle Extreme+, компьютеры VR 3, фонарь: MetalSub 50 + резервный Lola. Кислородные регуляторы: Apeks ATX 50, основной регулятор – Apeks TX 100 (подсоединён на правый инфлятор), резервный – Apeks ATX 50 (на левый инфлятор), крыло DiveRite Dual Reс с DIR подвеской, стальная спинка. Крыло я всегда использую только как подвеску и как резервную систему плавучести. Поддуваю только сухарь.
Место погружения
Дайв–сайт «Баранчики». Одна из вертикальных стенок, уходящая глубже 120 метров. Предположительная видимость — 50 метров (ныряли здесь 10 дней назад). Вода близка к замерзанию, по Байкалу вдоль КБЖД ледяная шуга.
Как всё запланировано
Корабль встаёт «на точку» — край свала. Погружения на этом месте делались множество раз. Стена находится не далее 30 метров от берега. Стена отвесная — в пределах видимости. Падаю до 100 метров. Далее после короткой остановки продолжаю падение до 160 метров. 1 минута на дне, и сразу начинаю всплытие по прямой. На 16 метрах (глубине перехода на EAN 60) встречаюсь с первым страхующим, если надо будет, отдаю ему использованный тревел-газ. Он же сопровождает до 6-метровой остановки. На 6 метрах встречаемся со вторым страхующим. Общее время погружения — 98 минут.
Страхующий на поверхности должен следить за ходом погружения в целом, в случае выброса буя или другой нештатной ситуации — отправить лодку, помочь подняться на корабль.
На корабле также находилось ещё 2 группы рекреационных дайверов, нырявших самостоятельно.
.jpg)
И как получилось
9 января. 10 часов утра. На нашем сафарийнике «Валерия» выдвигаемся к месту погружения. Погода пасмурная. Тепло (- 8℃). Байкал спокоен. Попадаются небольшие, отдельно плавающие льдины. Температура воды на точке замерзания. Пока идём, собираем снаряжение в тёплой кают-компании, всё ещё раз проверяем, обговариваем со страхующими порядок действий. Около 12 часов подходим к «Баранчикам». Видимость никакая. Края свала не видно. Эхолотом замеряем глубину — 70 метров. Хорошо, встали как нужно. Я зашёл в воду. Край свала угадывается в расплывчатых очертаниях. Значит, видимость не больше 20 метров.
Первая минута. Всё по плану. На 20 метрах переключаюсь на донную смесь. Стены не видно.
3 минута. Около 80 метров пропадает дневной свет. Только фонарь. Стены не видно. Начинаю вращение, чтобы в свете фонаря увидеть стену.
4 минута. 130 метров. Увидел стену. Я метрах в 5 от неё. Свечу вниз, стена, кажется, идёт в бесконечную бездну. Начинаю торможение.
5 минута. Глубина 150. Медленно опускаюсь вниз. Стена по-прежнему в 5 метрах. Стена рядом, дна не видно. Откуда-то снизу из-под меня начинает слабо травить воздух. Сразу останавливаюсь и начинаю всплытие. Глубина 155. Не могу понять, откуда травит – вроде какой-то стейдж? Травить начало сплошным мощным потоком, и я понял, что с огромной скоростью через резервный регулятор «улетает» мой донный тримикс! Пара секунд – чувствую, как начинает тащить наверх. Подсознанием понимаю: скорее всего, левый инфлятор, на автопилоте закручиваю вентиль и изо всех сил пытаюсь стравиться и одновременно среди 4 стейджей нащупываю нужный, с нужным газом.
7 минута. Глубина 125 метров. Вентиль перекрыт, но донный газ уже потерян. Чувствую, что кончается газ. Наконец, достаю нужный лёгочник. Переключение проходит в полной суматохе. Лезут мысли «вдруг газ перепутал». Регулятор на стейдже становится на фри-флоу. Не обращаю на это внимания, это второстепенно. Остановиться не удаётся. Не вижу стены, начинается всплытие в бездне. Пока крутил вентиля, переключался на тревел, упустил клапан стравливания на сухаре. Одновременно пытаюсь стравливать костюм и крыло. Клапан- автомат открыт, но с объёмом воздуха не справляется. Всплытие переходит в неконтролируемое.
8-9 минуты. Лечу наверх, пытаюсь затормозить. Вокруг полная темнота и отсутствие каких-либо ориентиров. В какой-то момент я потерял сознание. Ничего не видел, в голове – туман, звон в ушах. Всё плывет.
10 минута. Не знаю, каким чудом удалось прийти в себя и продолжить борьбу за жизнь. 35 метров. Выяснилось, что каким–то образом, видимо на автомате, я переключился на ТМ32/20, и он тоже на замерзании. Полёт замедляется. На 28 метрах удалось полностью остановиться. Сил практически нет, дыхание сбитое. Приступы удушья. Не хватает воздуха. В голове по-прежнему всё плывет. Возникло предположение, что я имею дыхательную форму ДКБ. Передо мной стена мелких собственных пузырьков, поднимающихся с глубины. Оцениваю ситуацию. Газы: донного нет, тревел 32/20 практически весь потерян. Оставались TM14/50 (я где-то успел перекрыть вентиль), половина EAN60 и чистый кислород. Самочувствие отвратительное. Сил и желания проводить процедуру пропущенной декомпрессии нет. Оценивая скорость своего всплытия и последствия этого (на тот момент 18 минут пропущенной декомпрессии), принял решение, переключиться на чистый кислород и идти на всплытие. Одновременно пытался понять, в какой стороне находится свал. Стал двигаться в предполагаемом направлении. По логике следовало всплыть до глубины переключения на ЕAN60, затем всплыть дальше и переключиться на чистый кислород. Но я подумал, что в моём случае, чем раньше я начну дышать кислородом, тем лучше. В нём совсем нет азота, уменьшается риск контрдиффузии, и должна уменьшиться тяжесть ДКБ, от которой я должен погибнуть, когда окажусь на поверхности.
Через одну-две минуты дыхания кислородом, движения к свалу и всплытия почувствовал, что ситуация с самочувствием не меняется – оно не ухудшается. Продолжая двигаться к свалу, который я так и не увидел, продолжил подъём. Через 4 минуты оказался на поверхности и тут же увидел свал. Дал сигнал о помощи и попытался снова уйти вниз, хотя бы метров до 3-4, возникла мысль, что всё-таки надо продекомпрессироваться на этой глубине. При попытке погрузиться понял, что физически я уже декомпрессию пройти не могу.
.jpg)
17 минута. Оказавшись снова наверху, начал оглядываться, искать корабль. Он был метрах в семидесяти от меня. Я начал махать руками, ещё раз призывая помощь. Приступы удушья возобновились, перестал чувствовать ноги. Я расслабился, стал ждать помощи. Всё это время продолжал дышать кислородом.
Страхующие. На лодке, которая находилась в воде, лопнул бензопроводный шланг. Воспользоваться ей стало невозможно. Было принято решение отправить ко мне корабль. «Валерия» в это время стояла на причале. В воду 5 минут назад зашли рекреационные дайверы. Чтобы не пройтись по их головам при отходе с причала, было решено отправить одного из страхующих к ним. Это заняло не более 2 минут, т. к. он был уже одет и готовился к своему заходу в воду. Дайверы были найдены по пузырям и направлены к выходу на берег. Корабль пошёл за мной. Минут через 20 после всплытия на поверхность подошла помощь. Сил самостоятельно снять снаряжение и подняться на корабль не было, и к тому же я решил, что в моём случае лучше вообще не двигаться. Страхующие помогали мне снять снаряжение, ребята с «Валерии», спускаясь по колено в холоднющую воду, помогали страхующим. И наконец, меня подняли без всяких действий с моей стороны, отнесли в каюту, освободили от снаряжения и дали чистый кислород. Огромное спасибо команде «Валерии» и напарнику за профессионализм и слаженность!
Постдекомпрессия. Моя симптоматика – онемение ног и такое чувство, что всё ниже пояса отстегали крапивой. И понимание, что я реально спасся и спасён. Обычно в такой ситуации погибают от обширной ДКБ. Я выжил. На корабле – непрерывное дыхание чистым кислородом. Сразу – звонок в барокамеру МЧС (п. Никола) и сразу выдвинулись в Листвянку. Пока шли до Листвянки, я выпил около 2 литров воды. Удушье прошло полностью. Начала появляться чувствительность ног, «крапивные ожоги» уже не так беспокоили. Появилось острое восприятие холода. Даже небольшое изменение температуры – открывание-закрывание двери в каюте – ощущалось как ожог. Примерно через час после подъёма на корабль почувствовал сильнейшую усталость. Но спать не хотелось. Никаких других симптомов: болей в суставах, кожных высыпаний, параличей, озноба, температуры и пр. не было. К приходу в Листвянку я чувствовал себя хорошо, только очень уставшим. На автомобиле приехали в МЧС. С момента всплытия прошло около 3 часов. Учитывая хорошее самочувствие, я отказался от лечебного режима. Из симптомов на тот момент была сильная усталость и мурашки в ногах. Решили сделать профилактическое погружение в барокамеру на 30 метров с часовой экспозицией и последующей двухчасовой декомпрессией. При давлении 4 атм мурашки прошли, но при подъёме до 18 метров проявились снова, уже в меньшей степени. Режим не меняли. После барокамеры я поехал домой, продолжая дышать чистым кислородом. Около 11 часов вечера началось онемение задней поверхности бёдер и икр. Усилилась чувствительность на холод. Местный лёгкий массаж давал временное улучшение. Так как других симптомов не было, двигательная активность не нарушалась, никаких мер принимать не стали. Весь день 10 января я спал, к вечеру пропала усталость. Кислородом в этот день уже не дышал. Онемение сохранялось.
11 января прошло как обычный рабочий день. Онемение мышц не ослабевало, но на двигательной активности это никак не отражалось. В литературе (Беннет, Смолин) подобные симптомы: удушье, онемение, усталость, расстройства чувствительности относятся к признакам тяжёлой формы ДКБ, с поражением ЦНС. Лёгочная форма ДКБ (которая началась у меня ещё под водой) имеет место всего в 2% случаев. Также, в редких случаях, все указанные симптомы не сопровождаются никакими другими.
12 января в 11 часов утра был проведён 40-минутный сеанс в кислородной барокамере, при давлении 1,8 атм. После кислородной барокамеры онемение уменьшилось. В этот же день, Черных Валера — водолазный специалист МЧС — по телефону проконсультировался с Борисом Николаевичем Павловым. Основываясь на всех симптомах, было решено, что возможно у меня ДКБ средней или тяжёлой формы. Рекомендуется 2 режим лечебной рекомпрессии, принятый в «Единых правилах безопасности на водолазных работах». Сам я считал, что у меня ДКБ нет, а есть остаточные признаки, связанные с травматическим нарушением мягких тканей ног.
13 января в 11 часов утра был проведён ещё один сеанс кислородной терапии (2 часа при 2 атм). В 20:00 я перестал спорить с женой и специалистами МЧС и поехал в бароцентр МЧС. В 23:00 начали лечебную рекомпрессию в барокамере МЧС. При погружении на 70 метров все симптомы полностью исчезли, но при подъёме до 38 метров возобновились. После телефонной консультации со специалистами ИМБП перешли на 3 режим рекомпрессии. Общее время в барокамере МЧС – 60 часов 45 минут.
После проведённых мероприятий можно сказать, что ДКБ полностью ликвидирована. Остались симптомы, связанные с травматическим повреждением. Дальнейшее лечение – на витаминах. Вот такое было погружение.
Анализ произошедшего. Это погружение нужно было отменить с самого начала, когда пошли задержки у напарника. Законы Мёрфи говорят: «Если могут случиться несколько неприятностей, они происходят в самой неблагоприятной последовательности» и «Чем больше затраты на подготовку к уникальному погружению, тем меньше шансов отказаться от него, даже если оно окажется неудачным».
В данном случае я не сделал то, что всегда говорю на всех технических курсах. Прекращайте погружение, если что-то идёт не так. Я не стал ждать напарника, и хотя в данной конкретной ситуации он ничем мне помочь не смог бы, я всё равно начал это погружение. Тем не менее, это погружение случилось и прошло так, как оно прошло. В чём-то оно было уникальным. Уникальность в том, что ныряльщик выжил и даже вполне здоров.
Итак, почему я здоров и живой.
1. Погружение было коротким и не произошло сильного насыщения.
2. Дыхание чистым кислородом с 28 метров и постоянное дыхание им на поверхности, пока не подошли напарник и «Валерия».
3. Отказ от проведения процедуры пропущенной декомпрессии, хотя она была вполне возможна – газов хватало, и их также могли поднести страхующие.
4. Профессиональные действия страхующих и команды «Валерии» по освобождению от снаряжения и подъёму на борт и, как результат, полное отсутствие какой-либо физической работы.
5. Постоянное дыхание чистым кислородом, уже будучи на корабле.
6. Немаловажен тот факт, что, несмотря на чуть ли не выброс с глубины, сам дайвер не потерял чувство самообладания и не суетился, пытаясь себя спасти изо всех сил.
К поучительным моментам этого погружения можно отнести следующие:
1. Не стоит делать экстремальные и уникальные погружения, когда вода уже замерзает. Мой второй регулятор замёрз просто от нахождения в очень холодной воде под большим давлением. Замёрз без всякой работы.
2. Напарник, хорошая команда обеспечения, понимающая команда корабля, хороший корабль – это больше, чем половина успеха. Я сделал ошибку, что начал это погружение, но напарник, страхующие и команда помогли мне более или менее нормально его закончить.
3. Всегда есть шанс спастись. И этот шанс есть только у тех, кто думает и готовится. Не нужно сдаваться, но надо правильно не сдаваться. Часто сосредоточенные, непрерывные, бездумные действия по самоспасению приводят к гибели.
Дальнейшие планы. Сейчас Байкал подо льдом. Глубокие погружения на Байкале закрыты до мая. Мы раньше делали тримиксные дайвы в порту Байкал, где глубоко и всегда в самый жуткий мороз открытая вода, но вышеизложенное говорит о том, что глубокие дайвы при температуре замерзания слишком опасны. В апреле запланирован глубокий дайвинг на Палау. В мае — глубокие затонувшие корабли Балтики. С конца мая начнём байкальскую глубоководную подготовку и будем разныриваться с напарниками. 60 — 80 — 100 — 110 — 120 — 130. А дальше посмотрим, но есть идея сделать погружение на 160 метров вдвоём или втроём и именно на КБЖД, где на дне можно найти много чего интересного.
Геннадий Мисан, журналы 'InVertum' №4 2009 и X-RAY Magazine №30
Послесловие. Его нет в журнальном варианте статьи. Просто захотелось кое-что сказать ещё.
Я не хотел публиковать эту статью, но журналисты меня убедили, что отрицательный опыт — это тоже опыт и им надо делиться. Что это погружение выходит за рамки стандартных возможностей человеческого организма. Также журнал попросил меня до выхода статьи не рассказывать широко об этом погружении — должна же быть интрига нового номера, причём после сделанного ребрендинга.
Для меня это погружение — большой урок. В том числе урок человеческих отношений. Когда я был на «Золотом дельфине», через 1,5 месяца после погружения, я встретил живой интерес и сочувствие. Как раз к этому времени вышла статья. Народ, в том числе очень известный в дайвинге народ, делился своим отрицательным опытом и сопереживал. Я узнал некоторые неожиданные методики лечения ДКБ и много методик лечения последствий ДКБ. И даже узнал, что есть метод повышения восприимчивости к кессонке. С другой стороны, я получил массу негатива, в том числе со стороны тех людей, которых искренне считал друзьями и не раз делал совместные проекты. От тех, кто был рядом в этом погружении, но вместо помощи сделал себе сомнительный пиар «знатоков дайвинга». Обмен опытом – это то, что отличает человека от других существ. И тогда и сейчас считаю, что надо делиться как успехами, так и неудачами. Анализировать, делать выводы, передавать знания.