Побывал я давеча в Астрахани, в гостях у опытнейшего местного ныряльщика и охотника Николая. Мы с моим товарищем Владимиром уже давно собирались навестить его, но неотложные дела и заботы все как-то отодвигали поездку. Наконец, все сложилось, звезды на небе приняли нужное положение, и мы в конце апреля оказались на южных рубежах нашей Родины.
Зная мою давнюю мечту увидеть и поснимать усатых рыбок под водой, Николай в один из дней позвал нас в секретное местечко – на встречу с сомами. Собирались недолго: забросили в «Патриот» пару аквалангов и прочую дайверскую амуницию, компактную съемочную технику, да сухой паек.
Полтора-два часа по бескрайним астраханским просторам со следами степных пожаров (местные жители каждую весну жгут сухой тростник, нанося огромный ущерб живой природе), и мы – на берегу одной из бесчисленных проток в дельте Волги. Речка неширокая – метров тридцать, но глубокая – более десяти метров. Здесь, на излучине, по словам Николая, лежит старый товарный вагон-теплушка, хорошо знакомый нам по фильмам про войну и революцию. Давным-давно его зачем-то перевозили по замерзшей протоке, а он возьми да и провались под лед... С той поры старый деревянный вагончик, как выяснил Николай, случайно наткнувшийся на теплушку во время своих подводных прогулок, облюбовала большая и прожорливая семья сомов.
Коля быстро облачился в гидрокостюм, забросил за спину отечественную спарку и, прихватив сигнальный буй, отправился на разведку. Довольно скоро он обнаружил на 9-метровой глубине вагон и забуил его. Тем временем с помощью Владимира собрался и я. Вернувшись, Николай коротко проинструктировал: теплушка стоит довольно ровно, на колесах, которые давно засосало в песок, в середине – открытая сдвижная дверь, в местами проржавевшей жестяной крыше – несколько прорех, через которые проникает внутрь немного света. На полу вагона – пара железных бочек, какие-то доски-брусья, ил и мусор, посему ластами надо работать аккуратно и строго регулировать плавучесть. Внутри царит почти полный мрак, поэтому все надежды на мощный фонарь Николая и мой слабосильный «пилотник», закрепленный на фотобоксе. Сомов внутри и сейчас еще много (а вот зимой – полна коробочка). Их тела покрыты слизью, сгустки которой сбиваются в воду, если потревоженные монстры начнут суетиться и тереться друг о друга. Поэтому надо быть готовым к резкому ухудшению видимости (и без того невысокой, от силы – пара метров), четко ориентироваться, и следить за фонарем Николая и его сигналами.
С огромным трудом, преодолевая прибрежную илистую топь, я вслед за Колей доковылял до более плотного дна в основном русле. Здесь надел ласты и поплыл к заветному буйку, на ходу проверяя состояние фотоаппарата и вспышки. Вот и буй, от него косо вниз уходит тонкий линь, постепенно растворяясь во мгле. Чувствуется заметное течение, вода зеленовато-бурая, но здесь, наверху, видимость вполне приличная – белый линь проглядывается метра на два с половиной. Обменявшись знаками, я вслед за напарником пошел вниз. Продуваюсь, и через мгновение сажусь на крышу вагона.
Глубина метров шесть, здесь царит густой полумрак, вода уже не кажется такой чистой. Чуть выжидаю, чтобы зрение адаптировалось к сумраку, затем соскальзываю вдоль стенки теплушки вслед пузырям Николая. Он ждет меня на грунте. Здесь, под прикрытием вагона, течение почти не ощущается. Дно довольно плотное, глинисто-песчаное, с белыми створками пустых ракушек и одиноким панцирем дохлого рака. Мы сначала оплываем вагон по периметру, заглядывая в промоины под его дном. Луч фонаря выхватывает в глубине ниш усатые физиономии некрупных сомиков, но снять их невозможно – уж больно узки норы, а потревоженные рыбины, забиваясь глубже в укрытие, поднимают донную муть, долго висящую в толще воды. Но вот один сом выплывает из промоины и, не дав мне времени хорошенько изготовиться, уходит внутрь вагона через пролом в стене (напоследок я все же ухитрился зафиксировать этот момент фотокамерой), будто приглашая, зайти в гости. Что ж, навестим усатую братию...
Заждавшийся у двери Николай гостеприимным жестом предложил последовать за ним внутрь вагона. Через мгновение он уже скрылся в чреве теплушки, следом устремляюсь и я. Глаза вначале не видят ничего, кроме мутного желтого пятна от фонаря напарника. Мой маломощный «пилотник», кажется, совсем бесполезен в таких условиях, высвечивает только взвесь и хлопья слизи прямо перед собой. Кругом чернота, муть и гулкие звуки лопающихся у потолка воздушных пузырей. Жуть, одним словом. Николай в дальнем конце вагона все ж притормозил, и я, сократив дистанцию, наконец, увидел ИХ!
У торцевой стенки вагона копошилась внушительная бесформенная масса черных змеевидных тел. Сбившись в объемистую кучу, сомы беспокойно тыкались головами в угол и крышу, переплетаясь гибкими телами и хвостами. Шевелящийся клубок сомовьих тушек, потревоженных незваными пришельцами и ослепших от света стоваттной фары, напоминал голову мифической медузы Горгоны с волосами-змеями. Ошарашенный чудным и жутковатым зрелищем, я даже поначалу забыл, зачем здесь оказался.
Удивительная картина на глазах растворялась в поднятой сомами мути. Опомнившись, я сделал наобум несколько кадров без всякой, впрочем, надежды на успех. Николай отвел фонарь в сторону, и я окончательно потерял ориентировку, чувствуя в темноте только пинки и шлепки по ногам, рукам и туловищу – это возбужденные рыбины бились по мне хвостами и тыкались толстогубыми мордами. К счастью, Николай через несколько секунд развернул свой фонарь, и, нащупав мое предплечье, сориентировал меня в верном направлении. Мы осторожно стали пробираться к выходу, метра через три призрачно засветилось зеленое пятно – открытая вагонная дверь! Напоследок ловлю в кадр среди досок и на пороге одиночных, отбившихся от стаи сомов. Немного отвожу на них душу фотографа. Наконец, вылезаем на крышу вагона и здесь переводим дух. После спада напряжения явственно ощущаю температуру воды (компьютер показывает +9°С). Пора наверх...
Неожиданное препятствие ожидало меня уже у самого берега. Наверное, водяной решил наказать меня за то, что я вторгся в его владения. С трудом пробираясь по илистому мелководью, я неудачно ступил в особо топкое местечко. Ноги засосало так, что я просто не мог сдвинуться с места. Мне стал по-настоящему понятен весь ужас тонущих в болотной трясине, когда невозможно пошевелить ни ногой, ни рукой для собственного спасения. И хотя мои нижние конечности дошли до плотного дна и глубже уже не проваливались, я был совершенно беспомощен и не мог двинуться с места. Стальной баллон и груза стали непосильной ношей, я копошился в илистой жиже без всякой надежды на успех. Короче, требовалась спасательная операция. И она состоялась. Владимир, ожидавший нас на берегу, и Николай, выбравшийся на сушу чуть раньше, бросили мне крепкую веревку. Втроем (присоединился еще и сосед-рыбачок), они вырвали-таки меня из лап водяного.