Впервые слово «Зальцбург» я услышал в октябре 2002 года, когда в Одессу для проведения поисковых работ приехала экспедиция тольяттинского подводного клуба «Нептун-Про» под руководством Александра Ёлкина.

Гости с Волги предложили одесскому клубу подводной археологии «Наварэкс» совершить совместный выезд в район села Курортное Белгород-Днестровского района. В ходе той поездки мы совершили погружения на затонувшие суда «Анкару», «Теодорик» и «Зальцбург». Рэки как рэки – ничего особенного. Например «Сулина» – румынский транспорт, лежащий в Одесском заливе, – сохранился гораздо лучше. Здесь же из-за малых глубин (около 15 м) затонувшие корабли штормами почти полностью сровняло с грунтом, и места кораблекрушений больше походили на свалку металлолома.

«Проняло» нас чуть позже, когда на обратном пути мы завернули на старое кладбище рядом с селом Николаевка. Древние кресты, вытесанные из одного куска камня, с румынскими и русскими фамилиями соседствовали здесь с длинными полуосыпавшимися рвами, земля в которых была буквально нашпигована человеческими костями. Вымытые дождями и выбеленные солнцем кости образовывали на красноватом глиняном фоне довольно жуткий орнамент. В голове никак не укладывалось: XXI век, европейская страна – и вдруг такое неуважение к праху погибших. Не просто людей, а воинов, защищавших свою Родину, свою землю. С тех пор у нас и появилось особое отношение к «Зальцбургу» и всему, что связано с его гибелью.

Летом 1942 года армии вермахта полностью захватили Крымский полуостров. В ходе войсковых операций около 200 тыс. бойцов и офицеров Красной армии попали в плен. Западная часть Черного моря перешла под полный контроль немцев. Намного облегчилась транспортировка сырья с оккупированных территорий Украины на европейские фабрики и заводы, где день и ночь ковалось оружие для Восточного фронта. Возросшие грузоперевозки требовали все большего количества транспорта. Немцы спешно перебрасывали на Черное море грузовые суда с Балтики и Средиземного моря. Одним из них стал транспортный пароход «Зальцбург». Дарданеллы и Босфор он прошел в апреле 1942 года.

1 октября 1942 года в 5 часов утра по берлинскому времени «Зальцбург» в составе конвоя вышел из Очакова, имея на борту груз марганцевой руды (840 тонн), пустые металлические бочки (историк И. В. Алексеев считает, что борт был гружен также металлоломом и неисправными боеприпасами) и около 2300 советских военнопленных. Кроме «Зальцбурга» в состав конвоя входили болгарский пароход «Царь Фердинанд» (Zar Ferdinand, 1994 брт) и четыре катерных тральщика типа FR. Около 9 часов утра конвой миновал Одессу, а около часа дня в районе Бугаза произошла смена кораблей охранения. Тральщики, сопровождавшие конвой от Очакова, укрылись в Днестровском лимане, а их место в ордере заняли две румынские канонерские лодки «Локотент-командор Стихи Евген» (Locotenent-Comandor Stihi Eugen) и «Сублокотент Гикулеску Ион» (Sublocotenent Ghiculescu Ion), а также немецкий катер-тральщик MR-7. Над караваном барражировал румынский гидросамолет «Cant-501Z» (в других источниках упоминается «Arado-196»), занимающийся поиском подводных лодок по маршруту движения судов. Караван шел максимально близко к береговой черте. Командование надеялось, что малые глубины обезопасят суда конвоя от нападения советских подводных лодок.

С момента смены кораблей охранения прошло около часа. По правому борту показался маяк Будаки. Поверхность моря была неспокойной: судя по сводкам в тот день дул 7-балльный норд-ост (около 13 м/с). Вдруг у борта транспорта «Зальцбург», который шел вторым, раздался мощный взрыв. По словам очевидцев, столб воды взметнулся выше надстройки корабля. Взрыв произошел по правому борту (со стороны берега), следа торпед из-за волнения на море с кораблей охранения никто не заметил, но на всякий случай была объявлена противолодочная тревога. Командир конвоя передал на «Зальцбург» приказ следовать к берегу и выбрасываться на мель. Выполнить эту команду не представлялось возможным: транспорт получил огромную пробоину в районе 3-го и 4-го трюмов и быстро заполнялся водой. Уже через 10 минут после взрыва киль судна коснулся грунта. Страшная смерть настигла большую часть военнопленных, запертых в твиндеках трюмов. Но все-таки часть заключенных выбралась из западни. Они вперемежку с немецкими охранниками плавали вокруг надстройки мачт корабля, возвышавшихся над бурной морской поверхностью.

Второй транспорт конвоя противолодочным зигзагом продолжил движение на юго-запад. По законам военного времени судам конвоя запрещалось оказывать помощь экипажам подбитых кораблей – они сами могли стать легкой мишенью для подводных лодок или самолетов противника. Спасательные работы проводили канонерка «Гикулеску» и тральщик MR-7. Все обнаруженные немецкие военнослужащие были подняты на борт. В 14.20 поступает сигнал о том, что гидросамолет обнаружил след подводной лодки, и суда охранения снимаются, чтобы атаковать ее, а затем идут вдогонку оставшемуся без прикрытия пароходу «Царь Фердинанд». Большое количество военнопленных осталось в бурном море без какой-либо помощи. Вероятность того, что им удастся продержаться на воде длительное время, была очень низка. Ведь большинство из них были из пехоты, призывались в армию со всей по большей части сухопутной страны и скорее всего даже не умели плавать. В половине шестого к месту трагедии подошли тральщики, которые перед этим сменились с охранения конвоя и отстаивались в Днестровском лимане. В посланной ими в штаб радиограмме говорилось, что они обнаружили около 70 русских, висящих на мачтах и надстройках затонувшего судна. Кроме того, румынские оккупационные власти подняли местных рыбаков, которые вышли в море и спасли еще несколько десятков красноармейцев.

По данным немецкой стороны, в этой катастрофе погибло 6 немцев (согласно другому источнику 4 немца и один итальянец) и около 2080 военнопленных. Вообще арифметика катастроф – вещь сложная: трудно расставлять по числителям и знаменателям чьи-то жизни, но все же давайте попробуем сделать кое-какие подсчеты. «Царь Фердинанд» доставил в Сулину спасенных румынскими канонерскими лодками и тральщиком MR-7. Среди них значились 13 членов экипажа транспорта «Зальцбург», 5 немецких артиллеристов-зенитчиков, 16 охранников и 133 военнопленных. Катера-тральщики, подошедшие к месту трагедии позднее, доставили на Бугаз еще 75 пленных. 42 человека подняли из воды рыбаки. По рассказам местных жителей еще несколько человек добралось до берега вплавь. Таким образом, примерно 250 пленным удалось обмануть смерть в этом поединке. Но «костлявая» и без того собрала на «Зальцбурге» богатую жатву. По образному выражению одного из старожилов села Большая Балабановка (нынешняя Николаевка) в следующие дни после затопления «баржи» (так местные окрестили «Зальцбург»), «море стало, как газета». Но поверхность его испещряли не буквы, а тела в красноармейской форме и гражданской одежде. Волны выносили на берег сотни утопленников. Только жителями Балабановки было похоронено около 1200 человек. Румынские оккупационные власти пытались «рационализировать» процесс захоронения. Погибших сваливали кучей под глинистым береговым обрывом, а затем гранатами подрывали склон, вызывая оползень. Но море за несколько месяцев размыло глину, и останки пришлось перезахоранивать на том же Балабановском кладбище. У некоторых из утонувших были в карманах документы – один из местных жителей Ефрем Быков ухитрился собрать 74 советских паспорта. Впоследствии, по доносу кого-то из односельчан, румынские жандармы отобрали у него документы. Во всяком случае, до сих пор неизвестны не только имена погибших, но даже их точное количество. И где-то в архивах военкоматов, разбросанных по всему бывшему СССР, в их пожелтевших учетных карточках по-прежнему значится «пропал без вести».

Если судьба парохода «Зальцбург» в крайней степени трагична, то история невольного «виновника» этой трагедии – подводной лодки М-118 еще и весьма загадочна. М-118 под командованием капитан-лейтенанта Сергея Степановича Савина вышла в море 22 сентября 1942 года в 18.22 из Поти (Грузия). По утвержденному плану боевого похода к рассвету 25 сентября она должна была выйти на позицию № 42, расположенную между Шаганами и Бугазом и оставаться в этом районе до 4 октября. Возвращение на базу планировалось 6 октября. В период с 24 сентября по 4 октября 1942 года в адрес подлодки было отправлено 5 радиограмм. Ни на одну из них М-118 не ответила. В оговоренные сроки на базу лодка не вернулась. 21 октября 1942 года лодка была официально исключена из списков флота

Недостаток информации всегда открывает большой простор для ее толкования. Поэтому некоторые историки высказывают даже версию, по которой лодка погибла в самом начале похода, даже не дойдя до своей позиции, а «Зальцбург» подорвался на плавучей мине. Но такую гипотезу можно считать маловероятной: в слишком большом количестве донесений немецких и румынских военных фигурирует советская подводная лодка. Поэтому будем придерживаться общепринятой реконструкции событий.

В оговоренные приказом сроки М-118 вышла на позицию. Командир подлодки решил применить тактику, которую уже неоднократно использовали советские подводники: залечь на дно на малой глубине и атаковать противника со стороны берега, откуда удара совсем не ждут. Так как лодка лежала без движения, то патрулирующий воздушное пространство гидросамолет ее обнаружить не мог. Торпедный залп тоже остался незамеченным: волнение на море полностью скрадывало пенный след торпеды. Атака прошла безупречно – «Зальцбург» был потоплен. Настал черед последней фазы подводного боя – отход в открытое море. Малая глубина – фактор, который раньше играл на руку подводникам, сработал против них. Подводная лодка начала движение, и струи от винтов подняли со дна клубы ила, которые хорошо заметны с воздуха. Спустя 20 минут после подрыва транспорта пилот гидросамолета послал в штаб сообщение об обнаружении следа подводной лодки в 2 милях на юго-запад от места гибели «Зальцбурга». В это время два корабля охранения занимались спасательными работами, а один сопровождал удаляющийся пароход «Царь Фердинанд». Немецкий гидросамолет BV-138, сменивший в воздухе своего румынского коллегу, вновь обнаружил след лодки спустя 2,5 часа после катастрофы. Пилот сбросил в голову илистого шлейфа две глубинные бомбы, но никаких результатов не отметил. Подошедшие к этому месту по сигналу пилота канонерские лодки «Стихи» и «Гикулеску» сбросили еще 7 глубинных бомб. Румынские моряки зафиксировали попадание: на поверхность воды всплыли деревянные обломки и пятна соляра (по другим данным – масляные пятна и обрывки обмундирования). В месте атаки был выставлен буй.
А дальше начинается эпопея поисков М-118. Первая страница этой повести была перевернута 2 октября 1942 года, когда немецкие водолазы обследовали дно в окрестностях выставленного накануне буя. Никаких следов подлодки им обнаружить не удалось. С тех пор поиск в этом районе проводился множество раз. В послевоенные годы водолазы аварийно-спасательной службы проводили обследование всех затонувших
судов от Скадовска до Варны, неоднократно в этом районе проводили свои изыскания суда гидрографической службы. В 1970-е годы сюда выезжали экспедиции одесских, николаевских, воронежских подводников. В новом тысячелетии их эстафету принял тольяттинский подводный клуб «Нептун-Про». Но подводная лодка М-118 до сих пор не найдена.

Чем же объясняется столь долгое табу на любую информацию о «Зальцбурге»? Информацию об обстоятельствах его затопления, о погибших на нем советских военнопленных. Причем немногословность присуща как источникам бывшего СССР, так и немецким военным архивам.

Можно, конечно, предположить, что в основе этого молчания лежат морально-этические вопросы. Ведь советская подводная лодка М-118 своим торпедным залпом фактически обрекла на смерть более 2 тысяч советских граждан. И хотя в военное время такие случаи не редкость, о них стараются без необходимости не вспоминать. Немецкая сторона
тоже в огласке особо не заинтересована. Ведь именно немецкое командование, получив радиограмму о затоплении «Зальцбурга», отдало приказ спасать только немецких и румынских военнослужащих. То есть обе воевавшие стороны в этом эпизоде выглядят, мягко говоря, не очень презентабельно. Но ведь с тех пор прошло столько лет. За такой период времени любые препоны, сдерживающие информационный поток, обычно ветшают и рушатся. Но только не в этом случае.

Все части этого уравнения легко сходятся с ответом, если подставить в него короткое редкоупотребляемое словечко «хиви». Это сокращение от немецкого «hilfswilliger» – желающий помочь. Так назывались «добровольные помощники» германского вермахта, вербовавшиеся из военнопленных и мирного населения на оккупированных территориях. Немцы использовали хиви как на вспомогательных работах в армейских частях (конюхи, водители, подносчики снарядов, санитары, саперы, строители), так и для выполнения боевых задач (охрана автомобильных и железных дорог, борьба с партизанами, отдельные армейские части). Среди немецких боевых частей, состоявших из советских граждан, более всего известна Русская освободительная армия (РОА) под руководством генерала А. А. Власова. Она была сформирована в апреле 1943 года спустя полгода после гибели «Зальцбурга», но и на момент катастрофы численность хиви в немецкой армии была немалой. По архивным данным, уже в апреле 1942 г. количество «добровольных помощников» в частях вермахта достигало 200 тыс. человек (общая же численность советских граждан и русских эмигрантов в немецкой армии в годы Великой Отечественной войны доходила до 1,2 млн человек). Если предположить что на «Зальцбурге» перевозились хиви или остарбайтеры (еще одна из малоизвестных страниц истории этой войны), тогда многое становится ясным: и малое количество охраны, и наличие советских паспортов у части пассажиров (у военнопленных их быть никак не могло), и сдержанное отношение к трагедии как с советской, так и с немецкой сторон, и равнодушие властей в вопросах «человеческого» перезахоронения жертв кораблекрушения (в СССР и хиви, и остарбайтеры считались предателями Родины).

Снова побывать на «Зальцбурге» нам довелось 9 мая 2010 года. В день 65-летия Победы в Великой Отечественной войне одесский подводный клуб «Кусто» проводил на затонувшем транспорте акцию памяти. Подводники возложили на гнутые листы металла, бывшие некогда корпусом парохода, траурные венки. А на свисающей из клюза толстой якорной цепи была установлена памятная доска. Это стало первым шагом на пути возвращения из безвестности трагедии, разыгравшейся 1 октября 1942 года в районе поселка Будаки.

Оставим на суд истории вопрос о том, погибли ли в этой катастрофе предатели Родины или просто люди, боровшиеся за жизнь всеми доступными им средствами. Мученическая смерть и прошедшие с той поры годы давно списали им грехи – совершенные и несовершенные. А одна из десяти крупнейших за всю историю мореплавания катастроф должна остаться в нашей памяти. Горькая, как морская вода, и шершавая, как изъеденное красной ржавчиной корабельное железо.

Пароход был заложен в Нидерландах на верфи «Схеепсверфт ван дер Гроот эн ван Флит» (Scheepswerft van der Groot en van Vliet) и в феврале 1922 года был принят в эксплуатацию как голландский грузовой пароход «Слот Лувестейн» (Slot Loevestein). Он имел водоизмещение около 3300 тонн и вместимость 1742 регистровых тонн. В 1924 году судно переименовали в «Йонге Антони» (Jonge Antony), а в 1939-м оно было куплено у голландцев немецкой судовладельческой компанией из Гамбурга. Вот с этого момента пароход становится «Зальцбургом» (Salzburg). 16 мая 1941 года он был мобилизован и в качестве транспортного судна придан четвертому воздушному флоту люфтваффе.
Командир M-111 Яков Иосселиани: «Я поднял перископ и увидел подбитый торпедой транспорт. Он сидел на грунте, слегка накренившись на правый борт. На воде покачивались два буя, рядом с ними плавали обломки. Вероятно, это были поднятые взрывами глубинных бомб части давно утонувших кораблей, которые немцы приняли за нашу “малютку”...»
В. Н. Бойко: «Я был на нем в 1948 году. Тогда мы, водолазы Одесского отряда Аварийно-спасательной службы, по заданию командования осмотрели почти две сотни судов, потопленных на пространстве между Скадовском и Варной. Хорошо помню «Зальцбург», он лежал южнее, на траверзе маяка Будаки с небольшим креном, почти целый, но с пробоиной между третьим и четвертым трюмами. Название было на борту в носовой части. И еще – из каюты в надстройке я взял три-четыре банки с краской для своего катера. А рядом, на глубине 18 м, видел обломки другого парохода».