Середина зимы уподоблена свежепробитому отверстию в бумажной мишени: стрелок щурился, пыжился, смаргивал – и угодил в молоко. Чёрные орбиты официального мироздания, со строгими цифрами и обещанием почётных грамот за них – где-то в стороне, а тут, насколько хватает глаз – никаких линий и указателей, никто не главный и вообще периферия.
Посленовогодний дайвер, нашедший себя посреди зимы, некоторое время не отличает её от кромешной пустоты, от вакуума оборотной стеклотары и от нетронутого принтером листа А4. И только по плеску воображаемых волн угадывает верх, низ и направление к ближайшей воде.
Между тем за середину зимы идёт борьба мировых стихий, как за центр ринга или шахматной доски, со всей спортивной злостью и с азартом на грани легальности. Холодная половина Вселенной консервативно сдерживает неизбежное снеготаяние, иной раз прикидыаясь то глобальным потеплением, то метеоритом, то ростом цены за баррель. А будущая поросль подпольно накачивает почки, которые в свой час разом лопнут и отменят снежные цвета. Кто ещё не родился – тот и не думает о новом цикле заморозки. А кто нынче во всей ледяной силе – тот как раз готовится снова заледенеть, временно растекшись. Смотреть на это дайверу нет никакой необходимости, особенно если он обзавёлся снаряжением на все тридцать шесть мировых погодных сезонов плюс зеро. Неподходящей бывает одежда, а никак не погода.
Взбодрённый подарочным холодом дайвер оглядывает обступившие его города, перенося на сушу тот специальный подводный взгляд, который пронзает сине-зелёную толщу и вылавливает полезные детали на границе видимости. За пограничной круговой дорогой открывается степь, где как раз обещание импортного атлантического влажного тепла сцепилось с азиатской сушью. Где-то там точка, от которой в обе стороны отсчитаны будущие и бывшие годы и километры. Зачем туда стремиться – неясно, особенно отсюда и сейчас, когда зиме ещё хватит заряда на два-три испорченных уик-энда. И перспектива выйти сухим из зимы уже не кажется чрезмерным компромиссом.
Но там, куда дайверу можно и нужно идти-ехать-лететь и потом плыть, никакой зимы, разумеется, нет. И однажды её никчёмная середина повисает в морозном воздухе, но некому уже оценить красоту момента: все ушли нырять.