Звезда средней величины вспыхнула посреди безлунного неба, прочертила на тёмном фоне беззвучную царапину и пропала, не успели моргнуть. Желание получилось коротким, оборвалось на полуслове.
Это середина лета, новолуние удачно пришлось на максимум Персеид, и метеоры наперегонки вылетают из отборной египетской тьмы, расталкивают сонные древнегреческие созвездия, невидимо падают в гладкое восточное море. Для морского жителя космический камень ничем не лучше брошенного с берега: те же круги на воде, если долетит. А сгорания в верхних слоях из-под воды и не видать. До неба высоко, до дна глубоко, и там полно своих звёзд, они не сияют, не блещут, не искрятся: перебирают по грунту короткими лапками в целях пропитания и размножения, молча отращивают оторванные лучи и никуда со своего места не падают, дальше и падать некуда. И единственный профессиональный риск для морской звезды, что её раздавит мощным крупом дородный клерк-отпускник, из экономии не овладевший должной плавучестью и присевший отдышаться на заповедный риф. Мокрое место под водой не слишком заметно, а загадывание желаний затруднено узостью кругозора и офисной одышкой. Зато тишина.
Нарочно залили водой две трети глобуса, чтоб отражала обратно свет далёких и близких звёзд, не пускала его во внутренние глубины. Пусть под водой звездой зовётся безмозглое беспозвоночное, а млечным путём работает светящийся планктон. Жизнь в океане только-только зародилась, до проблесков разума ещё далеко, и от подмены светил можно запросто сойти с ума, если ты, например, рыба.
Что дальше – все, кажется, знают. У сумасшедшей рыбы была мечта. Рыба не без труда вытащила себя на берег, взобралась на дерево и дождалась летнего вечера. Слезящимся глазом нацелилась к югу, где на хрустальном своде как раз зажглась подходящая звезда.
Вот она, вот она летит! Загадывай скорее! Пусть всегда – а дальше неразборчиво.