Зимнее время, даже если и не переводить напрасно стрелок – оно с первой же минуты убывающее, и оттого сразу слишком медленное, а всё равно всё впопыхах, наскоро, на живую нитку, через две ступеньки, то всухомятку, то без закуски, только успеть к самому перезвону бокалов, пробка в потолок, еле проводили, встретили, а наутро заветренный салат и игристое без газа. И снова-здорово, опять обратный отсчёт, перевалить бы через старый новый, дотянуть бы до первого подснежника, полярная ночь нежна, ртутная лампа дрожит в озябшем фонаре, рассветный бриз разминает флюгерный шарнир, и до открытия точки ещё час-полчаса, одно деление стрелки, а какой прогресс для пересохшего человечества, и ни шагу назад. Или нырять, или уже тогда прикладываться с утра, чтоб день насмарку.
Обыватель дайверу не указ, путь уж течёт себе планктоном в пассажиропотоке, прорастает субтильным цветком неумелого зла навстречу зашедшему солнцу, подслеповато ощупывает пределы дозволенного и дует, дует, дует на воду.
Когда в верхней песочной колбе накопится достаточно вакуума, эту пустоту будет уже не сморгнуть, придётся отчитаться за недостачу, за промотание, за холостой ход и скрутку километража. Хорошо ли вели себя в уходящем? А если найду? В условную секунду снег на лету становится прошлогодним, липнет на кевларовый рукав, вязнет в колее, не даёт выглянуть из полыньи. Игла в яйце, кольцо в щуке, ключ под ковриком. С низкого неба целится вестник в старомодной крылатой обуви, выискивает посадочные бенгальские огни, чтоб прикурить, согреться и расспросить, как пройти в библиотеку. Кисло, тоскливо. Рад бы принять архимедову ванну, вытеснить прочь побольше лишнего веса, из крана веселящий газ, Монгол Шуудан вместо воды. Выпил и упал.
Дайвер повернулся чёрной спиной, показал большой ОК и безоглядно ушёл под распахнутый лёд, беседочный узел подчёркивает подразумеваемую талию, и на свободном конце верёвки трепещет на ветру сдержанная просьба не беспокоиться и никого в собственной несуразности не винить. Земля везде тверда, и ото всякого дна можно оттолкнуться отчаянным гребком, чтоб уже устремиться в окончательную высь. А там и до недоступной весны недалеко. Так и запиши, не то забудешь ведь. И смени уже пластинку.