Письмо редактора №82: между зимой и летом: тополиный пух, лебединая песня, широкий шаг, побег поодиночке, звёзды на утреннем небе и весеннее равноденствие.

Не зря праотцы различали в нынешней средней полосе всего два сезона, а весеннее и осеннее обострение фиксировали разве что точечно, по равноденствиям. Никакого длинного дела нельзя начать, чтоб оно не вывалилось из зимы в лето или же обратно, вдруг очнувшись стоять посреди неподходящих погод в неуместном платье. Эти лета-зимы считаны-пересчитаны, счёт на тыщи пошёл, а грань весны так и не проведена с приемлемой точностью. Когда менять мокрый на сухой? Когда закрывать или открывать сезон? Календарь не даёт ответа, радиосводка ненадёжна, народные приметы написаны мелким шрифтом – вилами по воде, кругами, флотилиями тополиных пушинок, которые поймали попутный ветер, выстроились эскадрой, армадой, пристали к пустой лебяжьей конуре и хором затянули неясную песню. А потом их смыло дождём, утянуло на дно. Туда, под воду, и надо: чтоб бесшовно прокатиться из зимы в лето.

Заходу в воду предшествует подход, подъезд, подлёт. Для которого ещё с зимы намечено направление. Кто прямой дорогой, кто окольной, кто на перекладных с ночной стыковкой – но добираются, отмечаются, облачаются в прилегающее чёрных цветов. Начало пути разное, всякий норовит ускользнуть с конвейера повседневности своим секретным соскоком, обманным движением, спрыгнуть на ходу, шагнуть в тень, затеряться в пассажиропотоке. Встретившись случайным взглядом с таким же беглецом – отвести глаза, чтоб невольная искра не выдала группового умысла. Идти не слишком быстро и не слишком медленно, не оглядываясь. И только у самой линии прибоя – снять маску и тут же надеть другую. Мы дома, Чуи. Здесь все такие же, как мы. И не такие как там. Последняя зимняя ночь подбирает свой укрывистый плащ, тянется к вешалке за островерхой колдовской шляпой и уходит, не прощаясь. Иглы звёзд беззвучно выдёргиваются из светлеющего неба, следы ещё какое-то время видны, но быстро зарастают. Неповоротливая планета переваливается с прогретого бока на остывший. Утренний воздух звенит. В серванте отзывается фамильный хрусталь.

Дайвер становится на самый край, левая рука на затылке, правая делает осмысленный фейспалм. Смотрит сквозь пальцы на заваленный горизонт. И с первым рассветным лучом делает широкий шаг из зимы в лето. Миг, когда одна нога оторвалась от мостков, а другая ещё не коснулась воды – это и есть весна. Коротковата она что-то выдалась.

Поделиться