Моря бывают голубыми, синими, серыми или свинцовыми во время шторма, иногда бурыми, если в них цветет планктон или впадают грязные реки. Белыми моря обычно бывают только зимой, когда они покрыты ледовыми торосами.
Действительно, Белое море – единственное и уникальное – большая часть его покрыта льдом с декабря по апрель. В это время здесь идеальная прозрачность воды. Очаровательно красивый лед, особенные причудливые подледные торосы, температура воды от 0 до -2°C и обилие живности делают эти места лучшими для подледных погружений в Европе.
Морское побережье в районе Чупской губы – одно из самых живописных и богатых жизнью уголков Белого моря. Закрытость этого места от сильных ветров создает теплый локальный микроклимат. Чудесные по красоте, извилистые скалистые берега заливов, множество необитаемых островов, поросших хвойными лесами, создают завораживающий по красоте пейзаж. Белое море – это ощущения полета, ощущения пространства.
Северная природа затрагивает какие-то внутренние нюансы души. Места эти обладает феноменально сильной положительной биоэнергетикой. Люди чувствуют здесь огромный прилив сил. Так, однажды посетив Беломорье, они приезжают сюда снова и снова.
Подводная жизнь в Белом море сконцентрирована на глубинах до 15–20 метров. Широкие ленты ламинарий волнами лежат на морском дне. На листьях ламинарий селятся мшанки, асцидии, улитки-эферии и удивительно красивые двустворчатые моллюски с перламутровой раковиной – жемчужницы. На илистых скосах, камнях и скалах вспыхивают пяти-, девяти-, двенадцатилучевые морские звезды – красные, фиолетовые, желтые, пурпурные. Удивительные обитатели морского дна – восхитительно нежные бело-розовые кустики – беломорские мягкие кораллы герсемии. Еще более прекрасен светло-розовый или оранжевый цветок актинии. Змеехвостки, или офиуры, – это небольшие пятилучевые существа, похожие на морских звезд. Среди офиур Белого моря есть настоящие гиганты – такие, как Голова Горгоны. Ее диаметр может достигать десятков сантиметров, лучи ветвятся – и тогда она напоминает змееносную голову мифической Медузы Горгоны. Море полно голубых мидий, мягких беломорских губок, крабов, раков-отшельников, больших креветок, рачков-бокоплавов, морских ежей и голожаберных моллюсков. В толще воды парят медузы-цианеи с длинными тонкими щупальцами, достигающими иногда 20-метровой длины.
Белое море полно рыбы. Здесь водится зубатка, сельдь, треска, семга, горбуша, сиг, навага, камбала, корюшка, морской окунь, звездчатый скат и керчак – рогатое колючее существо с огромной пастью. Удивительна рыба пинагор, которая в случае опасности делает вид, будто бы она умерла, и даже переворачивается брюхом вверх. Встречаются здесь и небольшие колючие акулы, белухи, дельфины, тюлени.
На Белом море я не была ни разу. И тут вдруг все как-то совпало: и Саша Власова в «Нереис» приглашает, и неделя свободная выдалась, и карточку айс-дайвера я только что получила, и много еще разных причин, а главная из них – очень хочется.
Сразу скажу, что ехать нырять на Север в одиночку я посоветую не каждому, а тому, кого принято называть «самодостаточным» дайвером. Либо ехать в клубной компании с инструктором, либо в составе группы опытных дайверов. Снаряжение надо иметь свое, какие-то вещи продублировать. Но ведь я не «каждый», а журналист специализированного издания! За три дня купила билеты, быстро собралась и поехала – не удивительно, что были и недоразумения. Например, на второй же день сломалось крепление ремешка ласты, так что мы ныряли по очереди с Лешей – в его ластах. А еще я забыла фонарик. Мне, конечно, Саша дала свой запасной, но он оказался слабоват для моих целей: в этом году очень много снега, поэтому подо льдом черным-черно, и не всякий фонарик годится как пилотный свет, а без этого моя фотоаппаратура просто не фокусируется. Надо брать свой – мощный.
И еще очень полезно собрать все свое снаряжение именно в той конфигурации, в которой собираетесь там нырять, испытать его заранее дома и дома же отработать все навыки. Мне, например, первое время абсолютно не хватало рук. Посчитайте сами: одной рукой держим веревку, еще двумя – фотобокс, четвертой – фонарь, пятой жмем кнопки инфлятора либо поддув костюма, а еще полезно иметь шестую – стравливающий клапан подкручивать, нос зажимать для продувки ушей и т. д. Честно говоря, я на первых погружениях либо на чистое дно плюхалась, либо, упираясь головой в лед, все подтягивала да подкручивала, пока не приходила в рабочее состояние. А рядом никого, и камеру некому отдать подержать… на Белом море напарником считается не тот, кто рядом под водой, а тот, кто наверху на сигнальном конце стоит. Что правильно с точки зрения безопасности. Но подо льдом ты можешь запросто оказаться в одиночестве, что непривычно – с моими-то скромными тремя подледными погружениями в паре с инструктором.
Однако я отвлеклась. Начнем с дороги. Из Москвы до Чупы в эти сроки были два поезда: фирменный и обычный. Стоимость билетов от 1300 (плацкарт обычного) до 3700 рублей (купе фирменного). В общем, недорого. Я туда ехала одним, а обратно другим. И сразу всем советую фирменный поезд № 16 с новыми вагонами – чистый, удобный, с хорошими туалетами и работающими кондиционерами.
Ехать немногим более суток. Около 4 часов ночи поезд останавливается на станции Чупа, и за 6 минут надо выгрузиться, что, в общем, не проблема, особенно если тебя встречают.
Мы погрузились в УАЗ и поехали в ночь. Дорогу, на удивление чистую и ровную, похоже, трактором расчищают.
Приехали, расселились по комнатам и сразу бухнулись спать – завтра выезд «на подлед». Ребята приехали всего на три дня, им нельзя разлеживаться.
Проснулись не рано – часов в 10, обстоятельно позавтракали и пошли собирать снаряжение. Как видно по фотографиям, гостиница построена на основе судна «Макаровец», ходившего в Кольском заливе. Верхний этаж – кают-компания, она же столовая, плюс кухня, плюс палуба; второй этаж – каюты, санузлы и небольшой холл; первый – хозяйственные помещения и просторная сауна. А вокруг кораблика пристроена большущая крытая веранда с сушильными шкафами для снаряжения и ванной для опреснения, свободного места там – балы можно устраивать. Вот там мы снарягу и собирали. Потом ее погрузили в машину, подцепили к машине снегоход «Буран» с санями, и караван двинулся к месту нырялки. Надо сказать, что сотрудники здесь универсалы и умеют все: снаряжение грузить, машины-снегоходы водить, майну пилить, дайвера собрать, на сигнальном конце стоять, быт обеспечивать… А вот скубу мою без просьбы не трогали, что меня приятно удивило – скуба это святое, ее я собираю сама.
На всем пути нас неизменно сопровождал чудесный пес Мухтар. Боюсь представить, сколько километров этот зверь накрутил за день по нехоженому снегу.
Приехав к селу Кереть на берегу губы одноименной речки, мы пересели в сани, подцепленные к «Бурану» и поехали по льду, объезжая торосы и неровные места. Дайв-сайт «Черная скала» находится у берега острова Средний напротив острова Горелый, на котором есть избушка-зимовье, где мы потом пообедали. Приехав к замерзшей майне, обнаружили «рояль в кустах» – теплый домик с газовым нагревателем. Вах! Тепло и сухо!
Первым под лед ушел Сергей – зубр в подледной нырялке: он на Белом море уже раз десять побывал. Сразу пошел с фотокамерой и надолго… мда, я на первый день камеру из рюкзака даже не доставала. Сначала привыкнуть надо.
Второй пошла я. Инструкции простые: вот в этом направлении метров 20 и чуть вниз. Ну да. С моим географическим кретинизмом я, разумеется, с направления сбилась, никакой стенки не нашла. Под майной, как мне сказали, метров 25, так что дно искать было бесполезно (в смысле – что там делать в темноте и в одиночку?), в общем, пошла я туда, где посветлее (то есть наверх), и «погуляла» минут 20 на 2–3 метрах подо льдом кругами. Ну и что, тоже разминка – льдом полюбовалась, пузыри погоняла, вверх ногами по льду походила. По выходе из майны меня осенила идея: я схватила лопату и начала чистить стрелку в нужном направлении.
Леша (тоже первый раз на Белом) пошел третьим и вышел ужасно недовольный: он свое снаряжение собрал как-то очень по-новому под эту поездку, что с непривычки сильно мешало. Вот я и говорю: привыкать надо дома, а на Север ехать с уже отлаженными навыками. Осталось еще последовать собственным советам.
На второе погружение я уговорила зубра-подледника идти вместе и проводить меня до стенки. Он довел и сразу ушел в сторону, занявшись фотографией. А, теперь понятно, почему у него макрообъектив! Живности полно, но она тут довольно мелкая… и я, почти уткнувшись носом и фонариком в черную крутую стену, начала изучать местную флору-фауну. Какие-то колбочки, звездочки, усики, листики, рыбка типа бычка, а это вообще непонятно что. Тут атлас-определитель нужен!
После второго погружения переоделась, попробовала глинтвейна из термоса и тут заметила изменения. Пока мы погружались, вокруг майны бегали собаки, носились дети, пился чай, жевались конфеты, а сейчас как-то стало тихо. И куда все делись? А все отправились в зимовье на обед. Быстро собрали и нас. Обед, приправленный усталостью и свежим воздухом, был восхитительным. Что именно там было, уже и не припомню, но точно был чудный супчик, второе и вкусности к чаю.
Домой возвращались – уже чуть смеркалось, однако впереди нас ждала сауна, ужин и вечер, свободный от дел… Можно поваляться с книжечкой, посмотреть фильм или отснятые фотографии, а можно просто рано лечь спать. Совершенно другой ритм жизни! Если дома я неисправимая сова с хроническим недосыпом, то там режим строился под нырялку без всякого напряжения, я на свежем воздухе высыпалась всласть.
День второй – метельный. Для меня этот день был наполнен всяческими происшествиями, начиная от погоды и заканчивая неполадками в снаряжении. Погружались мы в этот раз у острова Борщовец, что еще километров на шесть дальше «Черной скалы», а путь-дорога к нему идет по льду пролива Узкая Салма, засыпанному снегом по самое не хочу. Начинался день, как и остальные, с солнечного утра, а закончился – снегом и ветром. На льду Салмы это была почти метель, так как узкий пролив между островом и материком работает как аэродинамическая труба.
На место доехали без происшествий. На льду дайв-сайта обнаружили домик для переодевания, домик поменьше для одиноких раздумий и три старых замерзших майны. Компания опять была полная: дайверы, жена дайвера, дети дайверов с удочками, собака… впрочем, вторую удочку забыли, по поводу чего лились детские слезы, но вскоре первую пожевала собака, так что стало не обидно никому.
Число было не 13-е, да и не пятница, однако… началось все с того, что на моих «слипстримах», купленных специально под сухарь, сломалось крепление. Понятно, что надо пружинки ставить, но хоть десяток погружений они могли бы продержаться? Ну ладно, поахала-поохала и договорилась с Алексеем, что ныряю с ним по очереди в его ластах. Подошла моя очередь, беру в руки фотоаппарат и опускаюсь на дно фотографировать. Упс, вспышка барахлит, фотик не фокусируется… Ну не страшно, я пока пристреливаюсь, у меня вторая вспышка в гостинице осталась (это я уже научилась дублировать). На следующее погружение договорилась с Сергеем, что он фотографирует меня под майной. Второе погружение, Сергей внизу, я спускаюсь следом, прохожу галоклин (в котором все рябит и ничего не видно), сейчас он меня и пощелкает… как же, пощелкает!.. От устья реки тут далеко, а вода морская холоднее пресной. Всего-то градуса на два, но вторая ступень тут же встает на «фри-флоу». А потом еще раз. Помахала я рукой Сергею, чтобы не ждал меня, и минут 10 развлекалась с погружениями и кипятком. Увы!
Кстати, «фри-флоу» это совсем не страшно – ощущение, как будто вторая ступень стоит на непрерывном выдохе. На легкости дыхания это никак не сказывается, просто воздух из баллона выйдет довольно быстро, если не пойти наверх и не закрыть его. В общей сложности я пыталась погрузиться раза четыре, так что процесс изучила досконально. Вот погружаешься и начинаешь дышать. Первые вдохи обычные, а потом вдруг замечаешь постороннее «клокотанье», как от кипящего чайника. Придерживаешь дыхание, прислушиваешься – вроде прошло, еще вдох – еле слышное клокотанье, на следующем сильнее, и потом – понеслось. «Тибидох-тибидох». Где там майна, задираешь голову и тут чувствуешь, как под шейную манжету спереди затекает ручеек. «Тибидох-тибидох!» Да, задирание головы – это верный способ подпустить воды, очень верный. Собственно, это была первая протечка в моем сухаре за все время его использования, но сухарь тут ни при чем. На этом нырялка моя закончилась, и я стала ждать мужиков. То, что зубр-фотограф час сидит подо льдом, – это мне неудивительно, а вот что там Леша час делает? А Алексей, оказывается, еще вчера перекрутил все снаряжение обратно под привычную конфигурацию и теперь наслаждается жизнью: плавает куда хочет, на песочке лежит, любуясь льдом над головой, и даже рыбок руками ловит! Честное слово, фото такие есть. В общем, вышел довольный, а я начала пытать Сашу на тему запасных вторых ступеней с особой морозостойкостью. Обещала она мне свой комплект на следующий день погружений, а на оставшиеся два дня я ограбила опять же Алексея, ему все равно уезжать послезавтра, и я все равно у него уже ласты да фонарь выпросила.
Вот так и «прибарахлилась». Еще раз повторяю: прежде чем ехать, полезно подумать головой и посоветоваться, собрать все снаряжение и опробовать его в ближайшем водоеме.
В этот раз до зимовья мы дошли сами. Изба стоит на острове Борщовец за небольшим мыском от майны. Уха «помакуха» – это что-то с чем-то, то есть отдельно суп и рыба (смешивать самим), но вкусно невероятно. После обеда и небольшого отдыха собрались обратно. Я, как обычно, уселась за водителем «Бурана»: там сиденье как на мотоцикле. Очень неплохое место, всегда можно спрятаться от ветра за широкой спиной водителя, да и дорогу чувствовать мне нравится. С дальним выездом мы подзадержались, так что солнце уже садилось, небо заволакивали тучи, и усилился ветер со снежной крупой до кучи… Когда на очередном участке, где снегу по уши, что-то пошло не так, водитель отстегнул сани и поехал «тропить» дорогу. А меня не отстегнул! Временами «Буран», как мотоцикл, заваливался набок градусов на 30, я тихо взвизгивала про себя, отклонялась в противоположную сторону и представляла себе, как весело полечу в снег. Адреналину было! Когда водитель развернулся ехать обратно, я соскочила со снегохода, сообщила, что подожду их тут, и он улетел.
О, вот тогда я почувствовала что такое Природа, Край земли и какие мы маленькие существа по сравнению с Севером. Послушала тишину, посмотрела на бескрайние снега, на темное небо, представила на минутку, что я тут совсем одна, и никто про меня не знает… По спине пробежали мурашки, а в душе зародился восторг. Стихия в чистом виде, суровая и мощная: ни огонька, до ближайшего селения – километров …дцать по снегу. Наверное, по таким просторам первооткрыватели на собаках ходили… ну, может, не именно по этим, но по столь же пустынным. И по контрасту вспомнилось, что с полчаса назад просто по мобильнику вызвали третий снегоход на подмогу. А еще через час мы завалимся в горячую сауну, а потом перекачаем фотографии в ноутбук и даже проверим почту. А потом будет ужин с совершенно домашней едой и посиделки с разговорами за жизнь в комфорте и уюте.
Так оно и было. На третий день для удобства отъезжающих отправились к майне недалеко от гостиницы у острова Чернышев. Я в этот день не ныряла вовсе, устала вчера. Сегодня я – не дайвер, а сухопутный журналист. Зато нашла помещения, где бьют и хранят баллоны, где стоит барокамера, где висит старинное снаряжение, наверное, уже музейное… Ведь давно в этих местах всякие ученые погружаются! И не зря тут несколько биостанций от разных научных и учебных заведений. И Беломорская биостанция «Картеш» (Зоологический институт РАН), ББС Казанского университета, и Морская биологическая станция СПбГУ и подальше – Беломорская биологическая станция МГУ.
Собак в этот раз было целых три: кроме Мухтара еще два его молодых и шебутных братца. Мартовское солнце сияло, как сумасшедшее, просвечивая глыбы льда, сверкал снег, даже хвойный лес чуть светился розовыми стволами сосен – и я бегала вокруг, пытаясь ухватить в объектив весь этот праздник жизни. Пыталась взобраться на крутой берег острова, отсняла застывшие во льду катера. Тут главное в трещину не угодить – приливы никто не отменял, и у берега могут быть разломы льда.
Вечером ребята стали собираться (поезд проходит через Чупу тоже среди ночи), а я поставила заряжаться все аккумуляторы и ушла рыться в книжках. Обнаружила кучу детективов, которых раньше и не видела.
В следующие два дня, пользуясь отсутствием зубров-дайверов, я решила нырять только у острова Чернышев, чтобы не тратить время на разъезды, а использовать солнечную половину дня и как следует пофотографировать и наверху, и подо льдом. Затащила Сашу под лед, вручила ей фотоаппарат, чтобы она и меня сфотографировала. В эти разы все получилось. Регуляторы и вспышки работали нормально. Сухари не затекали, руки не мерзли. А дно на этом сайте оказалось богатым на довольно крупных звезд. На каждом квадратном метре штуки по три в самых разнообразных позах: вот одна выгнулась полустолбиком – наверное, ест кого-то. Вот парочка рядом – интересно, у них любовь или вражда? А вот рыбка, куда же ты, я тебя не успела сфоткать!
Крупнячок и полянки актиний, говорят, водятся поглубже. Ну, под лед глубже 15 метров я как-то не решилась ходить – темно. Вот в следующий раз приеду летом, и тогда да! Даешь колонии актиний! А приеду я обязательно, очень уж мне тут понравилось.
——
Отныряв неделю в соленой морской воде, мы уже стали подумывать о возвращении домой. Напоследок нам предложили оригинальный способ опреснения снаряжения – погружения в местные пресноводные карьеры.
В Лоухском районе Беломорья в советские времена на руднике имени Чкалова велись промышленные горные разработки. Сегодня заброшенные карьеры превратились в таинственные объекты, заполненные водой. Они окружены со всех сторон густым лесом и скрывают в своих глубинах входы в многочисленные старые штольни. Интерес к истории, страсть к экстремальному дайвингу и жажда сокровищ привлекает сюда самых любознательных дайверов. Для кого-то погружения в штольни – стремление пощекотать нервы и ощутить себя настоящим героем; для других – прикосновение к тайне и естественный человеческий интерес к неведомому и непонятному, что скрывается под водой в темноте. В любом случае, такие погружения нравятся все большему количеству дайверов.
Десять минут до карьера от гостиницы на снегоходах и таскание баллонов по пояс в снегу. Нас засыпает снегопад, мороз сковывает пальцы рук и не успевшие еще просохнуть регуляторы – приходится пройти через все это только ради возможности опресниться подо льдом в старом заброшенном карьере с таинственными штольнями.
Еще совсем недавно здесь добывали красный гранат, розовый кварц и лунный камень – беломорит с синим огнем внутри. Слюда использовалась в электротехнической и электронной промышленности, но с 1980-х всю электронику стали завозить из Юго-Восточной Азии, и все рудники были заброшены. Карьеры, штольни и шахты постепенно заполнились дождевыми и грунтовыми водами. Маркшрейдерская документация потерялась, и теперь уже никто не расскажет, куда ведут затопленные подземные лабиринты. Местные жители поговаривают, что здесь есть какие-то штольни, которые соединяют карьеры друг с другом.
Погружение в затопленные туннели горных выработок – особое занятие. Оно отличается от плавания в пещерах и от проникновения в затонувшие корабли. Кроме легко взмучиваемого осадка дополнительную опасность представляют старые крепи, всевозможный крепеж кабелей в виде крюков и скоб, за которые так легко цепляются шланги аквалангов, а также заколы – плохо держащиеся куски породы в кровле штрека. Подо льдом, покрытым толстым слоем снега, совсем темно, только свет, проходящий через широкое отверстие майны, освещает небольшой участок таинственного подводного мира старого карьера. Погружаясь в глубину, мы видим перед собой бездонную черноту, а за спиной – светло-зеленое пятно майны где-то далеко-далеко над головой. Максимальная глубина карьера, по непроверенным данным, в некоторых местах достигает сорока метров. У дна абсолютная темнота, солнечный свет не проникает сюда. Мы плывем вдоль одной из вертикальных стен карьера. В лучах фонаря камни искрятся прожилками слюды. В карьере осталось много проходческого инвентаря и оборудования: лестницы, рельсы, останки скреперных лебедок. Вода чистая, видимость пять-семь метров. На глубине метров 10 открывается небольшой по размеру примерно 2,5 метра шириной и 2 метра высотой вход в тоннель.
Крепим ходовой конец, последний раз оглядываемся назад, набираемся смелости и аккуратно, чтобы не поднимать мути, отправляемся навстречу приключениям, которые не снились даже Индиане Джонсу. Первое впечатление – возникает ощущение, что прозрачность воды резко ухудшается. Черные стены безжалостно поглощают самый яркий свет фонарей, да и ил на дне тоннеля легко взмучивается и поднимается, несмотря на все меры предосторожности. Только иногда в отраженном свете из черноты вспыхивают кусочки слюды. Двигаемся под потолком, чтобы меньше мутить. Впереди видны старые обрушенные бревна-крепи. На дне штрека лежат брошенные лопаты, кирки и гаечные ключи. Когда-то здесь кипела жизнь, шахтеры добывали руду, а теперь – это зона из «Сталкера», и мы сами – подводные сталкеры. В мозгу начинают бродить дурные мысли, просыпаются детские страхи и предчувствия о возможных опасностях, приходят в голову сомнения о недостаточной прочности и неустойчивости старых ходов шахты. Возникает подозрение, что свод понижается и даже начинает давить на нас. Такие ощущения не для слабонервных, поэтому мы принимаем решение не искушать дайверскую судьбу и поворачиваем обратно к выходу. Дорога домой к теплу и солнечному свету кажется намного короче, ощущение такое, что даже ласты как-то гребут сами, быстрее и эффективнее, чем обычно.
Мы выходим из штрека, поднимаемся вдоль стены навстречу пробивающемуся сквозь майну зеленому свету и решаем перевести дух и поплавать подо льдом по периметру карьера среди множества деревянных конструкций и рельс для вагонеток, на которых отсюда вывозили руду.
Да, плавание с аквалангом по лабиринтам, когда-то пробитым рудокопами, производит неизгладимое впечатление на любого даже очень опытного дайвера. Необходимо только иметь соответствующую сертификацию, крепкие нервы и подходящую экипировку, чтобы не испугаться и опреснять снаряжение в таких уникальных местах.
======
Одной из задач, которую мы решали во время экспедиции, было продолжение испытаний изделий завода «Респиратор», о которых уже знают наши постоянные читатели. Из трех образцов, находящихся в нашем распоряжении, хорошо испытанным можно считать пока только мембранную первую ступень ВР-171С. Она не замерзла ни разу и ни в каких условиях – ни до, ни после, ни в конце, ни в начале погружений (кстати, она уже и на Байкал съездила для испытаний). Ее даже не приходилось отогревать горячей водой.
О второй ступени (ЛАМ-17) можно уже определенно сказать, что в пресной воде она не замерзает, а в соленой может и замерзнуть. Но для выяснения причин и грамотного исследования помимо статистики надо бы, конечно, еще и влажность воздуха замерять.
А вот первая поршневая ступень ВР-172 осталась недоисследованной, так как к ней не нашлось второй подледной ступени. Тепловодный же вариант второй ступени в условиях беломорских вод уверенно вставал на свободную подачу воздуха, не успеешь ее донести до рта.
В результате проведенных испытаний на данный момент мы уверенно рекомендуем для подледных погружений регулятор ВР-171С. Купить это изделие можно пока только на самом заводе «Респиратор», до розничной торговли дело еще не дошло. Можно сказать, что и остальные изделия точно подходят для
холодной воды, но работа в подледных условиях требует дополнительных испытаний.
А теперь о местной кухне. В этих местах она уходит корнями в стародавние времена, когда поморы и не надеялись ни на картошку, ни на «икру заморскую баклажанную», а добывали пропитание в лесу, на море и в реках. Вслушайтесь в названия разносолов, которыми питались поморы: беломорская сельдь, ряпушка, сиг, форель, лосось. Вся рыба засаливалась в кадушках с листьями смородины, таежными травами, диким чесноком и луком. Кому надоедала соленая рыба, те ели копченую. Самым национальным супом считалась уха. Одно из любимых блюд поморов – запеченная в собственном соку рыба. Ее укладывали на латку, наливали немного воды, солили, заправляли луком, маслом и ставили в печь. Большим подспорьем на столе была дичь: рябчики, тетерева, глухари и зайчатина. Ягоды и грибы заготовляли в больших количествах. На сушку собирали маслята и белые грибы. А уж моченые ягоды не переводились всю зиму: морошка, малина, черника, клюква, брусника!
Вот поэтому еда в гостинице исключительно домашняя. Мы будем вспоминать, а вы завидуйте. Картошечка местная, поморская. Грибочки – грузди соленые, собранные собственными руками. Капустка, квашеная собственными руками. Брусника моченая, собранная собственными руками. Морс из этой брусники без ограничений – все время на стойке кувшин есть. Вкуснятина! Котлетки с лосятиной-медвежатиной. Плюшки-ватрушки, карельские пирожки с брусникой, расстегаи с красной рыбкой… блинчики-каши на завтрак, супчики, салатики… И все это натуральное и экологически чистое.