Сомы из теплушки. Побывал я давеча в Астрахани, в гостях у опытнейшего местного ныряльщика и охотника Николая.

Изображение Сомы из теплушки
Изображение Сомы из теплушки
Изображение Сомы из теплушки
Изображение Сомы из теплушки
Изображение Сомы из теплушки
Изображение Сомы из теплушки
Изображение Сомы из теплушки
Изображение Сомы из теплушки
Изображение Сомы из теплушки
Изображение Сомы из теплушки

Побывал я давеча в Астрахани, в гостях у опытнейшего местного ныряльщика и охотника Николая. Мы с моим товарищем Владимиром уже давно собирались навестить его, но неотложные дела и заботы все как-то отодвигали поездку. Наконец, все сложилось, звезды на небе приняли нужное положение, и мы в конце апреля оказались на южных рубежах нашей Родины.

Зная мою давнюю мечту увидеть и поснимать усатых рыбок под водой, Николай в один из дней позвал нас в секретное местечко – на встречу с сомами. Собирались недолго: забросили в «Патриот» пару аквалангов и прочую дайверскую амуницию, компактную съемочную технику, да сухой паек.

Полтора-два часа по бескрайним астраханским просторам со следами степных пожаров (местные жители каждую весну жгут сухой тростник, нанося огромный ущерб живой природе), и мы – на берегу одной из бесчисленных проток в дельте Волги. Речка неширокая – метров тридцать, но глубокая – более десяти метров. Здесь, на излучине, по словам Николая, лежит старый товарный вагон-теплушка, хорошо знакомый нам по фильмам про войну и революцию. Давным-давно его зачем-то перевозили по замерзшей протоке, а он возьми да и провались под лед… С той поры старый деревянный вагончик, как выяснил Николай, случайно наткнувшийся на теплушку во время своих подводных прогулок, облюбовала большая и прожорливая семья сомов.

Коля быстро облачился в гидрокостюм, забросил за спину отечественную спарку и, прихватив сигнальный буй, отправился на разведку. Довольно скоро он обнаружил на 9-метровой глубине вагон и забуил его. Тем временем с помощью Владимира собрался и я. Вернувшись, Николай коротко проинструктировал: теплушка стоит довольно ровно, на колесах, которые давно засосало в песок, в середине – открытая сдвижная дверь, в местами проржавевшей жестяной крыше – несколько прорех, через которые проникает внутрь немного света. На полу вагона – пара железных бочек, какие-то доски-брусья, ил и мусор, посему ластами надо работать аккуратно и строго регулировать плавучесть. Внутри царит почти полный мрак, поэтому все надежды на мощный фонарь Николая и мой слабосильный «пилотник», закрепленный на фотобоксе. Сомов внутри и сейчас еще много (а вот зимой – полна коробочка). Их тела покрыты слизью, сгустки которой сбиваются в воду, если потревоженные монстры начнут суетиться и тереться друг о друга. Поэтому надо быть готовым к резкому ухудшению видимости (и без того невысокой, от силы – пара метров), четко ориентироваться, и следить за фонарем Николая и его сигналами.
С огромным трудом, преодолевая прибрежную илистую топь, я вслед за Колей доковылял до более плотного дна в основном русле. Здесь надел ласты и поплыл к заветному буйку, на ходу проверяя состояние фотоаппарата и вспышки. Вот и буй, от него косо вниз уходит тонкий линь, постепенно растворяясь во мгле. Чувствуется заметное течение, вода зеленовато-бурая, но здесь, наверху, видимость вполне приличная – белый линь проглядывается метра на два с половиной. Обменявшись знаками, я вслед за напарником пошел вниз. Продуваюсь, и через мгновение сажусь на крышу вагона.

Глубина метров шесть, здесь царит густой полумрак, вода уже не кажется такой чистой. Чуть выжидаю, чтобы зрение адаптировалось к сумраку, затем соскальзываю вдоль стенки теплушки вслед пузырям Николая. Он ждет меня на грунте. Здесь, под прикрытием вагона, течение почти не ощущается. Дно довольно плотное, глинисто-песчаное, с белыми створками пустых ракушек и одиноким панцирем дохлого рака. Мы сначала оплываем вагон по периметру, заглядывая в промоины под его дном. Луч фонаря выхватывает в глубине ниш усатые физиономии некрупных сомиков, но снять их невозможно – уж больно узки норы, а потревоженные рыбины, забиваясь глубже в укрытие, поднимают донную муть, долго висящую в толще воды. Но вот один сом выплывает из промоины и, не дав мне времени хорошенько изготовиться, уходит внутрь вагона через пролом в стене (напоследок я все же ухитрился зафиксировать этот момент фотокамерой), будто приглашая, зайти в гости. Что ж, навестим усатую братию…

Заждавшийся у двери Николай гостеприимным жестом предложил последовать за ним внутрь вагона. Через мгновение он уже скрылся в чреве теплушки, следом устремляюсь и я. Глаза вначале не видят ничего, кроме мутного желтого пятна от фонаря напарника. Мой маломощный «пилотник», кажется, совсем бесполезен в таких условиях, высвечивает только взвесь и хлопья слизи прямо перед собой. Кругом чернота, муть и гулкие звуки лопающихся у потолка воздушных пузырей. Жуть, одним словом. Николай в дальнем конце вагона все ж притормозил, и я, сократив дистанцию, наконец, увидел ИХ!

У торцевой стенки вагона копошилась внушительная бесформенная масса черных змеевидных тел. Сбившись в объемистую кучу, сомы беспокойно тыкались головами в угол и крышу, переплетаясь гибкими телами и хвостами. Шевелящийся клубок сомовьих тушек, потревоженных незваными пришельцами и ослепших от света стоваттной фары, напоминал голову мифической медузы Горгоны с волосами-змеями. Ошарашенный чудным и жутковатым зрелищем, я даже поначалу забыл, зачем здесь оказался.
Удивительная картина на глазах растворялась в поднятой сомами мути. Опомнившись, я сделал наобум несколько кадров без всякой, впрочем, надежды на успех. Николай отвел фонарь в сторону, и я окончательно потерял ориентировку, чувствуя в темноте только пинки и шлепки по ногам, рукам и туловищу – это возбужденные рыбины бились по мне хвостами и тыкались толстогубыми мордами. К счастью, Николай через несколько секунд развернул свой фонарь, и, нащупав мое предплечье, сориентировал меня в верном направлении. Мы осторожно стали пробираться к выходу, метра через три призрачно засветилось зеленое пятно – открытая вагонная дверь! Напоследок ловлю в кадр среди досок и на пороге одиночных, отбившихся от стаи сомов. Немного отвожу на них душу фотографа. Наконец, вылезаем на крышу вагона и здесь переводим дух. После спада напряжения явственно ощущаю температуру воды (компьютер показывает +9°С). Пора наверх…

Неожиданное препятствие ожидало меня уже у самого берега. Наверное, водяной решил наказать меня за то, что я вторгся в его владения. С трудом пробираясь по илистому мелководью, я неудачно ступил в особо топкое местечко. Ноги засосало так, что я просто не мог сдвинуться с места. Мне стал по-настоящему понятен весь ужас тонущих в болотной трясине, когда невозможно пошевелить ни ногой, ни рукой для собственного спасения. И хотя мои нижние конечности дошли до плотного дна и глубже уже не проваливались, я был совершенно беспомощен и не мог двинуться с места. Стальной баллон и груза стали непосильной ношей, я копошился в илистой жиже без всякой надежды на успех. Короче, требовалась спасательная операция. И она состоялась. Владимир, ожидавший нас на берегу, и Николай, выбравшийся на сушу чуть раньше, бросили мне крепкую веревку. Втроем (присоединился еще и сосед-рыбачок), они вырвали-таки меня из лап водяного.

Поделиться