Отважная Мишель Уэстморланд смотрит на Красное море с непривычной отечественному дайверу точки – из-за океана, и расстояние от Нью-Йорка до Хургады – это как от Москвы до Флориды, например! Но по мере приближения и погружения в отчёте проступают знакомые красноморские черты.
Когда я сообщила семье и друзьям, что отправляюсь в Египет нырять на Красном море, то встретила некоторый скепсис. Арабская весна и всё такое: тут самый искушённый путешественник засомневается!
Но не тут-то было! Ныряю уже тридцать лет, и Красное море – одно из тех немногих дайверских мест, где пока почему-то бывать не приходилось. Так что полный вперёд!
Обычное сафари – недельное, но остаюсь на две недели, чтобы за один раз покрыть два маршрута. Первую неделю займёт поход на юг, куда можно дойти только в формате сафари, а другая неделя – это север.
Что в Америке вообще знают про Красное море? Ну… это тысяча двести миль глубокой голубой воды между Аравийским полуостровом и Северной Африкой. Образовалось это море, когда Аравийская тектоническая плита отошла от смежной Африканской, и в разлом набежала тёплая вода из Индийского океана вместе со всей живностью. И хотя всё это было миллионы лет назад, но берега Красного моря продолжают расходиться. И когда-нибудь Красное повысят в звании и переведут из морей в ранг океанов.
36-метровая двадцатиместная сафарийная яхта Red Sea Aggressor базируется в Порт-Галибе, некогда задуманном как суперкурорт для богатых и знаменитых, а ныне скромно перестроенном и тихом. Видимое отсутствие туристического напора меня ничуть не огорчило: рестораны и лавки хоть и выглядели пустовато, но зато хозяева настойчиво зазывали зайти и были явно настроены поторговаться, но в итоге уступить в цене.
Сама яхта оборудована по высокому стандарту флотилии Aggressor & Dancer: каюты подобающе обставлены и оснащены, салон просторный, меню разнообразное и изобретательное. На верхней палубе устроен бар, а ещё выше – сан-дек, откуда отличный вид.
Обычное сафари – недельное, но остаюсь на две недели, чтобы за один раз покрыть два маршрута. Первую неделю займёт поход на юг, куда можно дойти только в формате сафари, а другая неделя – это север.
ДАЛЬНИЙ ЮГ
С первых же дайвов начинаю замечать отличия местной фауны от ранее виденной в других тропических водах. Жгучие кораллы Millepora dichotoma очень заметны повсюду на рифах. Не видела никогда прежде таких больших кустов с метровыми ветками! Эти кораллы – важная часть экосистемы: людям их лучше не трогать, там стрекательные клетки полипов, а рыбы их любят. В коралловых ветвях прячутся эндемичные рыбы-бабочки, рыбы-вымпелы, груперы.
На длинном переходе к рифам Сент-Джонс – обязательная остановка на рифе Sataya: здесь в лагуне – убежище длинноносых дельфинов Stenella longirostris, известных под именами длиннорылых, малоголовых, вертящихся продельфинов, они же длинноклювые стенеллы. С ними отличный снорклинг! Но дельфины идут на сближение с тем, кто с ними готов поиграть, а если нет, то и нет: увидят, что ты неповоротлив – и уплывут к другому — порезвее.
Сен-Джонс – жемчужина Юга: триста квадратных километров рифовой акватории строго на Тропике Рака. Похоже, эти рифы вылеплены и высечены искусным скульптором. Выспрашиваю у дайв-гида, рыбацкого сына, как осваивались эти рифы: он слышал кое-какие истории от отца. Здесь всегда было изобилие рыбы, но до ближайших рыбацких деревень отсюда слишком далеко. И только бедуины, селившиеся на суданской границе, знали про это место. И вот в 1993 году пара итальянских искателей приключений собралась разведать обстановку. Для малых судов тогда в округе не было никакой инфраструктуры: ни причалить, ни заправиться, ни раций, ни GPS. Навигация практически по звёздам, и ходить тут могли только самые умелые шкиперы. К 1997 году сюда стали ходить первые дайв-боты и совершать первые дайверские открытия. А к 2000 году место перестало быть секретным.
Архитектору здесь явно помогал талантливый декоратор: на отдельном пьедестале при входе в одну из пещер прилеплена роскошная актиния с выводком клоунов. Слева бирюзовая раковина, справа бананово-жёлтый коралл.
Есть два произведения подводной архитектуры: сайты Orug Abu Bassala и Oumm Kharaem. Оруг или уруг – это столб, колонна, поднимающаяся близко к поверхности. На сайте Abu Bassala не ходили ниже 20 метров, а на вершине колонны пенились морские волны. Коралловая твердь изрезана извилистыми пещерами и разломами. Архитектору здесь явно помогал талантливый декоратор: на отдельном пьедестале при входе в одну из пещер прилеплена роскошная актиния с выводком клоунов. Слева бирюзовая раковина, справа бананово-жёлтый коралл. Все, у кого была с собой камера, подплыли и сделали по паре кадров. А у кого не было – просто остановились полюбоваться.
Лучше выхватываются из темноты отдельные фигуры. Для фотографии – богатейшая фактура. Дайверы охотно позировали – и с них брали пример некоторые рыбы, которые буквально просились в кадр.
Сайт Oumm Kharaem известен также как St. John’s Caves, то есть пещеры Сент-Джонса. Это, наверно, лучшее место на всём маршруте. Высаживались непосредственно с борта яхты строго по часам: очень важно выходить на этот сайт, когда солнце пробивается через разломы и просветы. Лучше выхватываются из темноты отдельные фигуры. Для фотографии – богатейшая фактура. Дайверы охотно позировали – и с них брали пример некоторые рыбы, которые буквально просились в кадр.
Риф Claudia тоже теперь в списке моих любимых сайтов. Рифовые формы здесь совершенно неземные. Кругом нарос коралл акропора невиданных мною прежде размеров. Плыть между кораллами было захватывающе. Масштаб их можно оценить только по сравнению с фигурой дайвера.
В ночном погружении непременно попадётся пара испанских танцоров, иногда с императорской креветкой верхом. Если увлечься – то все силы уйдут на макро, а вообще-то Красное море как раз раздолье для широкоугольной съёмки.
В другое время года здесь можно застать крупных хищников: например, океанскую белопёрую акулу. Надеялась на такую встречу, но шансы были заведомо невысоки. Но остальные красоты Сент-Джонса отнюдь не разочаровали. Ехать на Красное море даже и в межсезонье точно стоит. Пусть тут и попрохладнее зимой, но всё равно можно встретить разных акул, включая и неуловимую лисицу с длинным хвостом.
А как тут по части макро? Мелких существ полно. Макрообъектив всегда ставится на ночной дайв, причём на южном маршруте ночные погружения разрешены, а на северном запрещены. Широко представлены крабы, креветки и голожаберники. В ночном погружении непременно попадётся пара испанских танцоров, иногда с императорской креветкой верхом. Если увлечься – то все силы уйдут на макро, а вообще-то Красное море как раз раздолье для широкоугольной съёмки.
СЕВЕР, БРАЗЕРС
Перед поездкой на Красное море больше всего восторженных отзывов приходилось слушать именно про острова Эль-Ахавейн, известные как Бразерс. Стоят такие две скалы по соседству посреди открытого моря, на одной из них маяк. На самом деле звучит как-то не очень привлекательно, но раз рассказывают, надо рассмотреть поближе. И действительно ведь оказалось, что не зря Бразерсы считаются одним из топовых красноморских мест!
Яхта паркуется у Большого Брата, и зодиак везёт дайверов высаживаться к маяку. На острове дежурит небольшой гарнизон. Судоходство в районе оживлённое, а острова стоят как раз на пересечении водных путей. Поэтому безопасности здесь повышенное внимание, и за исправностью маяка постоянно присматривают – чтобы не случилось, как с сухогрузом Numidia, который 20 июля 1901 года напоролся на скалу и затонул, а когда капитан выбрался на сушу, то не без удивления увидел, что кораблекрушение произошло прямо под маяком.
Сохранились трапы, ведущие в грузовые трюмы, где полно стеклянных рыб, а иной раз встречаются и акулы. Каранксы и барракуды патрулируют палубу, из которой торчат вполне крепкие на вид шлюпбалки.
Погружение на рэк Numidia – захватывающее приключение, требующее выдержки и владения дайверскими навыками. Корпус судна сегодня стоит почти отвесно, корма примерно на восьми метрах, нос на восьмидесяти. Чтобы осмотреть рэк полностью, нужно здесь регулярно нырять пару лет, не меньше. Сохранились трапы, ведущие в грузовые трюмы, где полно стеклянных рыб, а иной раз встречаются и акулы. Каранксы и барракуды патрулируют палубу, из которой торчат вполне крепкие на вид шлюпбалки. Кажется, это один из самых популярных красноморских кадров: зависнуть в течении под шлюпбалкой рэка Numidia.
Каплевидный Литл-Бразер, меньший из двух Братьев – это наблюдение за крупняком. Надо спуститься на тридцать метров, закрепиться – и всматриваться в синьку, откуда непременно кто-то появится. Таких точек две: на северном конце острова и на южном. С запада и с востока – отвесные стенки с обычным набором живности. Белопёрые акулы и акулы-лисицы – обычное дело. Мне повезло увидеть даже рыбу-молот.
После двух полных дней на Бразерсах Red Sea Aggressor отправляется в десятичасовой переход на Дедалус: его арабское название Абу-Кизан малоупотребительно, а имя отца Икара ему присвоено апокрифически безо всякого тайного смысла. От Марас-Алама это 96 км по прямой. Сам островок примерно 450 м в длину и сто метров в ширину, и на нём стоит полосатый чёрно-белый маяк.
Мне это место приглянулось больше всех других – причём с большим отрывом. Двух дней не хватило, чтобы наныряться здесь вдоволь. Место явно популярное: при нас с восточной стороны у маяка парковались ещё несколько сафари-ботов.
Здесь бывает ветрено, что ощутимо осложняет погружения. Под водой это не мешает, но на входе в воду и особенно на выходе это чувствуется. Нам повезло, было тихо. Сделали четыре погружения – по одному с каждой стороны острова. Чего там только нет!
На медленном дрифте наблюдали бронзовых молотов, тунцов, каранксов и мант. Ещё одна стая молотов на наших глазах завернула за угол: для снимка далековато, но вид впечатляющий. Здесь в Красном море молоты довольно крупные!
На образующемся над рифом мелководье сразу же собираются все мыслимые тропические коралловые рыбы: возможно, чтобы скрыться от хищников, рыщущих в глубокой воде. Сотни, если не тысячи рыб-бабочек, хирургов, попугаев были буквально на расстоянии вытянутой руки!
С севера стенка почти отвесная, но смогли на ней неприметно закрепиться. Макроживность чуть не отвлекла от наблюдения за толщей открытой воды. Засмотрелась на крылатку – и тут из синевы целая толпа молотов: насчитала 19 голов! В группе все были опытные и воспитанные, никто за акулами не погнался.
После встречи с пелагическими обитателями снова обратила внимание на оседлых жителей рифа. Есть обширная терраса, с одного края сплошь покрытая актиниями с ярко-красной изнанкой: они населены клоунами эндемичного красноморского вида. Место это прозвано Anemone City, глубины здесь от шести метров до двадцати. К сожалению, после долгого высматривания акул на глубине времени на эту красоту осталось маловато.
Сафари удачно синхронизировалось с полнолунием, которое пришлось как раз на погружения вокруг Дедалуса. В последнюю лунную четверть самый низкий отлив, но когда вода пошла на подъём, то передо мной предстало ранее невиданное шоу. На образующемся над рифом мелководье сразу же собираются все мыслимые тропические коралловые рыбы: возможно, чтобы скрыться от хищников, рыщущих в глубокой воде. Сотни, если не тысячи рыб-бабочек, хирургов, попугаев были буквально на расстоянии вытянутой руки! Отличная сцена для широкоугольника. И отличное завершение моего первого красноморского сафари на яхте Red Sea Aggressor.
До приезда сюда многообещающая реклама красноморских подводных красот не казалась мне слишком уж убедительной – а сейчас только и думаю, как бы сюда снова поскорее вернуться. И понимаю теперь, почему про Красное море столько написано и снято: здесь столько всего каждый раз нового, даже если и думаешь, что всё уже повидал.