Совсем несложно отыскать на карте Хакасии населенный пункт Туим – ведёшь карандаш по главной магистрали республики, проскакиваешь Ширу, еще пара сантиметров – и вот он, конечный пункт. На практике получается так же легко: хороший асфальт, пустые широченные дороги, понятные указатели, а там, где закончилась дорога и начались направления, – Туим.
По-хакасски «туим» означает «глухой, не имеющий выхода». Звучит как приговор: после войны и до середины пятидесятых Туим был закрытой зоной. Сложно представить, что в этом поселке, где сейчас живет 4 тысячи человек, в сталинские времена находилось одновременно до 25 тысяч политзаключенных: Туимлаг упоминается и в солженицынском «Архипелаге».
Но нас в Туиме привлекало не это. Есть на окраине поселка неприметная гора. Местные называют ее Киялых-Узень, что значит «своенравный лог». История этого места такова. С позапрошлого века в этой горе добывали медную руду, молибден, немного золота. Работы велись преимущественно ручным способом – киркой, лопатой, позднее отбойным молотком и направленным взрывом. Лагерные технологии не добавили рудокопам облегчающих труд механизмов – в узких штольнях рубили руду практически на коленях, правда, в больших галереях были проложены узкие рельсы для ручных вагонеток. Со временем вся медная сердцевина горы оказалась выработанной, что послужило основанием для прекращения основных работ. И забыли бы о руднике, если бы со склонов горы не стали исчезать сначала домашние животные, а потом и люди… Оказалось, что пик горы, не выдержав собственного веса, рухнул в рукотворную полость. Диаметр кратера был всего 6 метров, но нависающие над пропастью стены могли в любой момент обрушиться.
Было решено взорвать скалу. Но и это не остановило обрушения горной породы – в 1991 г. новый массив сошел во внутреннюю полость, образовав кратер диаметром около 200 метров с отвесными и имеющими отрицательный угол стенами высотой до 120 метров. Человеку, приблизившемуся к краю провала, практически с высоты птичьего полета открывается невероятная и неопределимая в размерах воронка, на дне которой изумрудным овалом сверкает водное зеркало. Именно это озеро и привело команду новосибирского дайв-центра «Бадди-Дайвинг» в Туим.
Первый вопрос, который необходимо было решить, – как оказаться на поверхности озера. Точнее, на его льду метровой толщины – таком же изумрудном, как сама вода, и прозрачном, как оптическое стекло. Местные жители объяснили, что к уровню льда ведет только одна штольня, другие выходят в кратер либо над, либо под водой. Сложно передать, какие чувства меня охватили, когда я увидел вход в эту штольню. Вот он, образец конструктивизма, признак и призрак эпохи и человеческого цинизма. Путь в штольню открывали ворота причудливой архитектуры с огромным лепным гербом, на котором осталась только пшеница, перетянутая лентами. Ни серпа, ни молота, ни той уже страны… Очень символично.
Снег в горах уже таял, поэтому двухметровый вход в штольню был затоплен водой, которая к нашему приезду замерзла, и до верхней балки ворот оставалось 70 сантиметров. Поэтому первые метры к вожделенному озеру мы проделали по-пластунски, толкая и подтягивая снаряжение: костюмы, регуляторы, баллоны, жилеты, грузовые пояса и прочее, включая компрессор. Метров через 20 опалубка потолка закончилась и открылся высокий каменный свод. Можно было разогнуться, разглядеть в свете фонаря штольню с боковыми ответвлениями и, словно по катку, продолжить путь. Еще метров через 50 лед под ногами стал крошиться, появилась вода и сильный запах сероводорода. Что дальше? Вода по щиколотку, вода по колено, вода по пояс – хорошо, что комбинезоны диггерские перед отъездом купили. Технология перемещения проста – ногою в воде нащупываются рельсы и шпалы, а дальше – только не запнись! Еще метров сто. Впереди поперечный завал, за ним яркое пятно света – выход! Теперь назад, забрать порцию снаряги и повторить процедуру. После третьей ходки запах сероводорода уже неощутим.
Все, скарб перетащили, можно и оглядеться. У-у-у-х ты!! Первое, что поражает – это невозможность на глаз определить размеры и расстояния. Кажется, от стенки до стенки можно камень докинуть, а «жэпээска» рисует вторую сотню метров. Впечатляют стены, нависшие под отрицательным углом. С некоторых точек открываются совершенно неожиданные ракурсы, будто находишься в бутылке с отбитым горлышком. Стены испещрены штольнями – большими и малыми, частыми и редкими; практически все они тянутся вдоль медной жилы, которая легко угадывается по характерному малахитовому цвету. Интересно, что же ждет под водой. Облачаемся в «сухари», закидываем на спину баллоны. Небольшой брифинг на майне, пошли.
Метра три опускаешься в зеленой мути, затем вода начинает просветляться, еще и еще, и на глубине 15 метров становится кристально чистой, только не голубой, как наша озерная, а изумрудной. Тому виной все та же медь, точнее, ее окислы и соли. Коснулись камней на 20 метрах. Освещенность – супер! Сказывается прозрачный лед и расположение майны, которая освещается солнцем через «бутылочное горлышко» провала. Под водой такой же гигантизм, как и на поверхности: глыбы в десятки тонн, камушки размером с легковушку, галька – не поднять. Везде признаки пребывания человека: деревянные лестницы, видимо, для преодоления вертикальных участков в штольнях, какие-то подпорные конструкции, потолочные консоли, вот шахтерская каска лежит. На всем – тончайший серый налет, одно неосторожное движение ластами – и облако окутывает тебя с напарником.
Вот очередная картинка, достойная пера. Громадный каменный массив, переплетенный мощными корнями какого-то дерева, и само дерево, точнее, часть его, уходящая вертикально вверх. Потрясающее зрелище! Пока мой напарник пытается позировать, устроившись в кроне дерева, я, предвкушая отличный кадр, навожу видоискатель на эту композицию, вижу ее ровно секунду, после чего камера, издав писк, засыпает. Черт возьми, аккумуляторы замерзли. Смотрю на компьютер: вода – два градуса, а ходим мы уже более 40 минут. Пора всплывать. Хорошо сохранившиеся иголки на дереве наводят на мысль, что неплохо бы осмотреть кратер сверху.
То, что отвесные скалы обрушиваются, не секрет, но то, что обнаружилось на вершине воронки, заставило нас сильно призадуматься. Метрах в 50 от края провала, по пологой кривой длиной метров в сто, образовалась свежего вида трещина. Даже трещиной ее уже сложно назвать, потому что в отдельных местах ширина доходит до метра и отчетливо видно вертикальное смещение в 50 сантиметров. Это результат сползания отколовшегося массива и свидетельство того, что трещина пронизывает все сто метров по вертикали. Трещина живет: где-то она «дышит», где-то «свистит», где-то «хрипит» – это воздушные массы гуляют в ее полостях из-за разницы давлений и температур. Причем внизу у воды, где воздух днем прогревается до 10 градусов тепла, из разлома тянет таким холодом, что любой кондиционер отдыхает. Не надо быть экспертом, чтобы предположить, что в один погожий день эта скала сойдет вниз. Скорее всего, весной, когда талая вода ускоряет процесс. И будет лучше, если нас с вами в этот момент там не окажется.
Погрелись – и будет! В этот раз идем под воду во вторую майну, расположенную под нависающей частью скалы. Здесь без мощного фонаря делать нечего – во-первых, майна находится в тени, во-вторых, лед толще, в-третьих, погружаться придется практически под скалу, учитывая ее отрицательный угол наклона. Судя по надводной части, подводных штолен мы встретим в изобилии, поэтому надо сориентироваться, в какую из них пойдем в следующее погружение.
Стараясь быстро проскочить слой мути, проваливаемся метров на десять. Сразу возникает желание включить фонарь – несмотря на колоссальную прозрачность, с освещенностью туговато, а ниже вообще чернильная темнота. Вот виднеется одна из штолен. Но размеры ее таковы, что забраться туда можно, только сняв акваланг, и неизвестно, будет ли возможность там развернуться. Нет, сюда мы не пойдем. Метрах на 18 большой, почти круглый вход – а вот это уже ближе к теме, но пока продолжаем осмотр. Над головой тускнеет изумрудный свет. На 25 метрах скала уже нависает градусов под сорок пять. Идем дальше, проходим отметку 30. Вот это финт! Скала обрывается, обнажая острый край, под которым ничего нет! Луч фонаря не в силах зацепиться за что-либо. Опускаемся еще глубже под эту видимую грань. Так и есть: под уступом громадный свод, полость – глубиной метров десять, совершенно неопределенной по фронту ширины. Внутри полости создается впечатление, что находишься в пещере: потолок – вот он, хоть рукой дотянись, а вместо пола и стенок – кромешная темнота. Смотрим дальше, если только это можно назвать осмотром. 50-ваттный фонарь едва выхватывает отвесную стенку, уходящую вниз. 37 метров, дна нет и в помине. Компьютер показывает, что пора бы начать подъем – слишком затянулся осмотр достопримечательностей.
Медленно всплываем. Вот над головой показался свод, испещренный, словно ртутными шариками, нашим воздухом. Интересно, сколько лет эти пузыри будут оставаться в плену, напоминая камням о нашем визите. Подъем сопровождается странным шумом – будто горох по полу рассыпают. Интересно, что это такое? Здорово висеть на декостопе под майной, доедая оставшийся воздух – светло, красиво, даже величественно. Снизу через метровый прозрачнейший лед легко угадываются одноклубники: кто чем-то занят у майны, кто страхует, кто баллоны забивает, кто попивает чаек. Наверное, и нас тоже видят. Только что опять за звуки? После всплытия все становится ясно: весеннее солнце топит снег на горе, ручьи устремляются вниз, захватывая мелкие камушки, дальше – больше, и маленький селевой поток срывается в пропасть. До льда долетают приличные экземпляры и, разбиваясь, рикошетом уходят по разным траекториям. Прикинув перспективы, неныряющая группа кучкуется ближе к середине озера или прячется под отвесными скалами. Принимается решение завязать с погружениями до следующего утра – отдохнуть самим и дать скалам остыть за ночь. Транспортная штольня снова встречает нас непередаваемым ароматом подземелья, водой по пояс и кромешной темнотой. Теперь понимаю, почему у шахтеров радостные лица, когда их снимают выходящими из забоев – уставших, но живых и невредимых. Другого лица у человека, вышедшего из преисподней и оказавшегося на свежем воздухе, быть не может!
Утром следующего дня, привычно забравшись в комбинезоны и навьючившись снаряжением, проходим штольню и снова оказываемся на льду. Понимаем, что вчера приняли единственно правильное решение. Лед, словно после бомбежки, весь усыпан камнями разных размеров. Даже на середине ледяного поля встречаются мелкие экземпляры. Воды прибавилось – уже 2–3 сантиметра, отчего из-за прозрачности льда создается впечатление, что люди ходят по водной глади. Однозначно, что погружения надо сегодня успеть закончить до обеда. Собираемся с напарниками в ту подводную штольню, которую вчера заметили на двадцатке. Нас распирает желание сделать какие-нибудь потрясающие кадры внутри, как на плакатах фирм-производителей дайверовского снаряжения. Договариваемся о том, кто и как будет позировать. Оделись, пошли. Слой мути сегодня толще, это понятно – весна. Пролетаем его за секунды. Вот и вход в штольню. Прозрачность внутри нереальная. Захожу первым – мне снимать «композицию года». Продвигаюсь вперед так медленно, как никогда еще не плыл, боясь поднять взвесь, которая лишит меня классного кадра. Осматриваюсь. Сечение штольни почти круглое. Снаружи она выглядела гораздо меньше, чем оказалась внутри. Проплываю над обвалившимися камнями, какими-то кусками металлолома, деревянной лестницей… Развернуться пока негде, плыву дальше. Штольня не сужается – это здорово, но и не расширяется – это грустно. Кажется, что плыву уже вечность, хотя прошел каких-нибудь метров 20-25. В голову лезут глупые мысли. Вот что-то меняется. Начинается расширение, которое заканчивается развилкой: «направо пойдешь – ласту потеряешь, налево поплывешь – гидрокостюм порвешь». Медленно разворачиваюсь. Какое разочарование – за мной след взвеси, причем без перспективы скорого оседания. Откуда? Я же плыл, подгребая только ушами?! Ладно, будем тренироваться скользить под водой подобно ниндзя. Беру обратный курс. Ближе к выходу мути поменьше, видимо, успевает чуть осесть. Финишная прямая метров двадцать. Вижу свет фонаря напарника, подхожу поближе, показываю, что занял позицию и готов снимать. Он начинает медленно-медленно вплывать в штольню, едва работая ластами. Все понятно, откуда взвесь! Ласты здесь абсолютно ни при чем. Воздух из регулятора устремляется вверх, ударяется о свод, и с потолка начинает сыпаться мелкий дождь пыли, окутывая силуэт напарника. Все-таки делаю несколько кадров – на дисплее видна засветка от частиц, но попробуем отредактировать в компьютере. Снято! Теперь можно поплавать произвольным порядком в свое удовольствие. Не с чем сравнивать, но, как мне показалось, плавание в пещере позволяет испытать особые ощущения. Хотя, в теории, пещеры – такая же надголовная среда, как лед. Подо льдом ты сам выбираешь себе направления и маршруты, здесь же полностью находишься в установленных границах и, по закону жанра, обязан уважительно относиться к стесненности условий. Возвращаемся. Никогда еще не было так приятно вдохнуть воздуха на поверхности. Какой же он свежий и пьянящий от наступающей весны, а не сухой и механический из баллона.
Итак, начало положено! Будущие погружения в штольни погибшего рудника наверняка станут более техничными, подготовленными и спокойными, но самое первое вряд ли забудется. Спасибо тебе, Туимский провал!
Кто с нами в следующий раз?